Или это было чем-то большим?
Славянским фатализмом?
Ему бы засмеяться, ведь он карикатурно представлял ее себе. Хотя, по
правде говоря, он еще ничего не знал о ней, и сейчас еще не мог разгадать
ее.
- Сейчас вы умрете, - сказала Лиля. - Я давно хотела сделать это. Я
боюсь вас. - Она улыбнулась. - Мне всегда говорили, что если я
когда-нибудь подведу _и_х_, квбэшные головорезы, работающие в Запад-Блоке,
выкрадут вас, доставят в Булганинград и будут использовать, а меня
выбросят туда, что они называют "свалкой истории". В старомодном смысле.
Так, как делал Сталин.
- Я даже на секунду не верю, что то, что вы говорите мне, правда.
- Вы не верите, что проделали весь этот путь сюда, чтобы быть убитым
мной?
Он кивнул.
После паузы Лиля со вздохом произнесла:
- Вы правы.
Он с облегчением бессильно расслабился, дыхание снова стало ровным.
- Я _б_о_ю_с_ь_ вас, - продолжала она. - Они угрожали мне, постоянно
напоминали о вас. Дошло до того, что я просто возненавидела саму
м_ы_с_л_ь_ о вас. И я думаю, что вы умрете. По-другому не бывает. Все до
вас тоже умирали. Но не от того, что я сейчас дала вам. Это был мозговой
метаболический стимулятор, напоминающий серотонин. Именно то, что я
сказала. И я дала его вам, потому что мне смертельно хочется узнать, какое
действие он произведет. Знаете, что я хочу сделать? Попробовать ваши два
наркотика вместе с моими. Мы не только соединим наши таланты. Мы еще и
смешаем наши метаболические стимуляторы - и посмотрим, что получится.
Потому что... - Лиля помедлила как ребенок, старающийся за внешним
спокойствием скрыть возбуждение. - Нам должно повезти, Ларс. Обязательно.
Он убежденно ответил:
- Нам все удастся.
И тут, сидя со своим пивом в руке, лениво рассматривая банку (датское
пиво, темное, очень хорошем сорта), Ларс почувствовал, как наркотик
начинает действовать.
Внезапно, очень быстро, как занимающийся огонь, он захлестнул его.
И Ларс, шатаясь, вскочил на ноги прыжком - пивная банка выпала из его
рук, откатилась, содержимое ее пролилось на ковер. Темное, уродливое,
пенящееся, как будто здесь убили большое животное и из нем, теперь
беспомощного, уходила жизнь. Словно, подумал он, я вступил на дорогу
смерти, несмотря на все то, что она говорила. Господи Боже! Я дал себя
убить просто из-за того, что покорен ей.
Чему же я подчиняюсь, подумал он. Смерть может замаскироваться. Она
может найти укрытие в туманных словах, а ты будешь думать, что это нечто
совершенно иное - высшая власть, какое-то чувственное и свободное
качество, от котором ты в восторге. Это все, чем просишь - просто для
себя. А вместо этого, ты - в ее власти. Не _и_х_, а в _е_е_ власти. _О_н_и
бы хотели гораздо большего, но _о_н_и_ не готовы просить даже смерти.
Но ты щедро отдал себя, одним выстрелом. Им это не понравится.
Тирания имеет свою скорость течения. Преждевременно побежишь навстречу
смерти - и тебя никогда больше не оценят. Вот если бы ты старался уползти,
зацепиться за что-нибудь, отойти в сторону, пытаться исчезнуть каким-то
иным путем! Или хотя бы, не дай Боже, _с_р_а_ж_а_л_с_я_ в полный рост...
- Что случилось? - откуда-то словно издалека послышался голос Лили.
- Ваш серотонин, - с трудом проговорил Ларс, - начал действовать. Но
неправильно. Алкоголь, пиво. Может быть. Можете ли вы... сказать мне... -
Он сделал один шаг, другой. - Ванная.
Она, напуганная, проводила его. Он ясно видел это - хлопающие крылья
летучих мышей, ее застывшее в искреннем ужасе лицо, когда она вела его.
- Не волнуйтесь, - сказал он. - Я... - И провалился.
Мир исчез, он умер - и оказался в ярком, ужасном другом мире,
неведомом ни одному человеку.

17
Человек, почти идол, с почти выгравированными, каменно отчетливыми
чертами лица. Он склонился над Ларсом. На нем была с иголочки униформа,
включая полный набор разноцветных медалей.
- Он уже пришел в себя, - сказал он.
Двое медицинских работников стояли в нерешительности. На них были
простые белые, до пола халаты. Ларс увидел институтское, невероятно
дорогое оборудование для экстренных случаев, огромные пыхтящие машины со
шлангами и индикаторами и самообеспечивающие приборы, все в жутком
действии. В воздухе пахло ионизацией - очень положительной - и химикатами.
Он увидел стол, на котором покоился инструментарий: один из инструментов
он узнал. Ем использовали при проведении немедленных трахеостазий.
Но этим советским медикам не пришлось пользоваться им. Ларс вовремя
пришел в себя.
Монитор, понял он. Спрятанный в стене, постоянно записывающий аудио-
и видеоматериал. Наблюдавший за всем в своих зловещих скрытых целях. Он
был свидетелем его обморока, и с его помощью была вызвана и вовремя
подоспела помощь.
Добраться до ванны оказалось недостаточным.
Обратившись к широкоплечему, в униформе с накрахмаленным воротничком,
увешанному медалями офицеру Красной Армии, он произнес:
- Майор Гещенко?
- Да, мистер Ларс. - Теперь, когда он почувствовал облегчение, лицо
майора стало каким-то резиновым и бледным. - Ваш блуждающий нерв. Что-то
со спинным мозгом и особенно пищеводом, я не совсем понимаю. До этого было
рукой подать, минута-две, и... Конечно же, в самом крайнем случае вас
заморозили бы - и на самолет. Но...
Он махнул рукой. Ларс согласился:
- Близко было. Я чувствовал.
Только теперь он заметил Лилю Топчеву. Она, сжавшись, стояла у самой
дальней стены, не сводя с него глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68