- Как же ты не понимаешь? Мне нравится твоя компания, но...
Он раздумывал, не сказать ли Отто правду.
- Я подброшу тебя до автостанции, хорошо?
Стинер почувствовал упадок сил. Он приедет в спецлагерь и найдет
Манфреда все в том же состоянии: он избегает чужих взглядов, беспрерывно
бегает кругами, больше похож на упругого и осторожного зверька, чем на
ребенка. Как ни тяжело собираться, но нужно ехать.
В глубине души Стинер во всем обвинял жену: когда Манфред был
младенцем, она никогда не разговаривала с ним, не проявляла никаких
признаков материнской любви. Химик по профессии, она имела аналитический,
холодный, лишенный всякой фантазии ум, совершенно не подходящий для
матери. Жена купала и кормила ребенка, как будто он был не ее сыном, а
каким-то подопытным животным, вроде белой крысы. Ребенок был здоров и
содержался в чистоте, но она никогда не пела ему, не смеялась и не
разговаривала с ним. Вот Манфред постепенно и заболел аутизмом, что ему
оставалось? Размышляя о своей жене, Стинер почувствовал злобу. Как много
баб задурило себе голову учеными степенями! Норберт вспомнил соседского
мальчика - бойкого, активного, всегда на виду у Сильвии, истинной женщины
и матери - жизнерадостной, физически привлекательной, живой... Решительная
и самостоятельная, она имела поразительное чувство собственного
достоинства. Норберт восхищался соседкой. Без всяких женских сантиментов,
сильная... Как она быстро разобралась по поводу воды! Какое самообладание!
Ничем нельзя ее пронять - ни утверждением, что водяной бак протек, ни тем,
что они лишились двухнедельного запаса воды. Размышляя о своих ухищрениях,
Стинер горестно улыбнулся. Сильвия Болен не обманулась ни на мгновение.
- Ну ладно! Высади меня на автостанции, - прервал его размышления
Отто.
- Конечно, конечно! - с облегчением подхватил Норберт, - и тебе не
придется глазеть на этих евреев.
Пристально посмотрев на него, Отто раздельно проговорил:
- Я же тебе ясно сказал, Норберт! Я даже не думаю о них.
Они забрались в вертолет, Стинер разместился на месте пилота и
включил двигатель. Оставшееся время они молчали.
Посадив вертолет на посадочную площадку в северной части Нью-Израиля,
Стинер ощутил, как краска заливает его лицо из-за того, что плохо
отзывался о евреях. Все, что он наговорил, служило только жалкой попыткой
предотвратить совместную поездку. На самом деле Норберт Стинер восхищался
израильтянами. Он говорил так только потому, что стыдился признаться: да,
у него дефективный сын, который содержится в спецлагере имени
Бен-Гуриона... Как скверно все получилось... Они чуть не поссорились!
На самом деле никто, кроме израильтян, не заботился о его сыне. Их
лагерь для аномальных детей - единственный на Марсе, хотя на Земле
существовало множество подобных учреждений, не говоря уже о других
возможностях позаботиться о ребенке. Кроме того, стоимость содержания
Манфреда лагере была чисто символической.
Запарковав вертолет и выйдя наружу, Норберт расчувствовался до такой
степени, что не мог спокойно смотреть в глаза израильтянам. Ему казалось,
что они могли как-нибудь прочитать его мысли, догадаться о том, что он
только что говорил о них.
Однако обслуживающий персонал вертолетной стоянки встретил его
вежливо. Чувство вины у Стинера начало постепенно проходить и в конце
концов совершенно исчезло. Подхватив тяжелый чемодан, он отправился прямо
через летное поле к ожидавшему пассажиров автобусу-вездеходу.
Удобно устроившись на своем месте, Стинер вспомнил, что забыл купить
подарок для сына. Воспитательница мисс Милч сказала ему, чтобы он при
посещении сына приносил какой-нибудь подарок, который напоминал бы
Манфреду об отце в его отсутствие. "Нужно выскочить возле какого-нибудь
магазина, - сказал самому себе Стинер. - Куплю ему какую-нибудь
симпатичную игрушку".
Он вспомнил, что одна из родительниц, тоже навещавшая своего ребенка
в лагере, содержит магазин в Нью-Израиле. Звали ее миссис Эстергази.
Норберт мог бы зайти к ней: она видела Манфреда и наверняка понимает, что
может интересовать аномальных детей. Миссис Эстергази сообразит, что ему
предложить и не станет задавать дурацких вопросов, вроде того, сколько лет
вашему мальчику.
Норберт вышел из автобуса на ближайшей от магазина остановке и пошел
прямо по тротуару, с удовольствием рассматривая маленькие магазинчики и
конторы. Нью-Израиль многим напоминал ему Землю - настоящий город, не то
что поселки, вроде Банчвуд-Парка или Левистоуна. Повсюду множество людей
торопилось по делам, и он просто наслаждался атмосферой коммерции и
деловой активности.
Стинер подошел к магазину с современной вывеской и наклонными
витринами. Если бы не марсианские кусты, торчавшие из ящиков на окнах,
можно было подумать, что находишься в деловой части Берлина. Войдя в
магазин, он сразу увидел миссис Эстергази, стоявшую за прилавком. Она
улыбнулась ему. Выглядела она современной, хорошо ухоженной женщиной чуть
за сорок, всегда модно и дорого одетой, с темными волосами и умной
улыбкой. Все в округе знали, что миссис Эстергази чрезвычайно увлекалась
политикой и общественной деятельностью - выпускала информационный
бюллетень и без разбора вступала в один комитет за другим.
То, что ее больной ребенок находился в спецлагере, знали только
несколько родителей и обслуживающий персонал.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14