И моя особая
забота сейчас - о товарище Тунг Чьене из Ханоя. Перед ним стоит нелегкая
задача, решив которую он сможет обогатить духовную сокровищницу народов
Востока, а в придачу - и Западного побережья Америки. Пожелаем же удачи
этому благородному и преданному человеку. Я решил выделить несколько минут
времени, чтобы воздать ему должное и ободрить его. Вы слушаете, товарищ
Чьен?
- Да, товарищ Абсолютный Благодетель, - вновь поклонился Чьен.
Какова вероятность того, что партийный лидер действительно выделил
его из миллионов и именно в этот вечер? Ответ заставил Чьена цинично
усмехнуться, конечно, про себя. Скорее всего, передача идет только на его
многоквартирный корпус или в крайнем случае, на город. А может, текст
наложен методом синхронного дубляжа на телестудии Ханоя? В любом случае,
от Чьена требовалось смотреть и внимать. Что он и делал, имея за спиной
годы тренировок. Внешне он являл собой образец напряженного внимания.
Внутренне же он продолжал размышлять о тех двух сочинениях. Где был кто?
Как отличить всепоглощающий партийный энтузиазм от сатирической пародии?
Трудно сказать, потому они и швырнули ему эту горячую картофелину.
Он опять полез в карман за зажигалкой и наткнулся на серый конвертик,
купленный у ветерана-калеки. О боже! Он вспомнил уплаченную цену. Деньги
выброшены на ветер и ради чего? Он перевернул пакетик, увидел на обороте
буквы. Интересно, - подумал он и начал разворачивать. Текст его зацепил -
на что он и был рассчитан: "Вы не справляетесь с задачами как член партии
и просто человек? Боитесь отстать от времени и оказаться на свалке
истории?..."
Он быстро пробежал надпись, пытаясь уловить суть - что же именно он
купил?
Абсолютный Благодетель продолжал монотонную проповедь.
Порошок. Крошечные темные крупинки, издававшие дразнящий аромат.
Очень приятно. Когда-то он нюхал табак - курить было запрещено - еще во
времена студенчества, в Пекине. Любительские смеси, их готовили в Чанкинге
бог знает из чего. К смеси добавляется любой ароматизатор - из
апельсиновой цедры до детского кала, используемого в смеси под названием
"Сухой тост". Именно после него Чьен бросил нюхать табак.
Пока Абсолютный Благодетель продолжал монотонно жужжать, Чьен
осторожно понюхал порошок и перечитал показания - как утверждалось,
порошок вылечивал все, от привычки опаздывать на работу и до влюбленности
в женщину с сомнительным политическим прошлым. Смешно, но типично...
В дверь позвонили.
Чьен подошел и распахнул ее, заранее зная, что его ждет. За дверью
был, конечно, Муа Куи, домовой надзиратель, в металлической каске и с
обязательной нарукавной повязкой. Вид у него был решительно-деловой.
- Господин Чьен, мой партийный товарищ! Мне позвонили из телестудии.
Вы не уделяете внимание передаче. Вместо этого вы возитесь с пакетом
сомнительного содержания.
Муа извлек на свет божий блокнот и шариковую ручку.
- Две красные отметки. С сего момента вам предписывается занять
удобное положение перед экраном и обратить полное внимание на речь
великого вождя. Его слова сегодня обращены непосредственно к вам.
- Сомневаюсь, - услышал Чьен собственный голос.
Моргнув Муа сказал:
- Как это понимать?
- Вождь правит восемью миллиардами товарищей. Он не станет выделять
именно меня, - Чьен с трудом сдерживал себя.
- Но я явственно слышал собственными ушами. Он упомянул ваше имя, - с
доводящим до безумия рвением настаивал надзиратель.
Подойдя к телевизору, Чьен прибавил звук.
- Слышите, он говорит о неудачах товарищей в Народной Индии. Меня это
не касается.
- Все, что считает нужным сообщить вождь, касается каждого. - Муа
поставил закорючку в блокноте, сдержанно поклонился и собрался уходить. -
Мне звонили из Центральной Студии. Очевидно, ваше внимание к передаче
рассматривается как важный фактор. Я должен приказать вам привести в
действие автоматический записывающий контур телевизора и заново
просмотреть предыдущий фрагмент выступления вождя.
Чьен громко икнул. И захлопнул дверь.
К телевизору! - приказал он себе. К алтарю нашего свободного времени.
А тут еще эти два сочинения - как два камня на шее. И все это вместо
нормального отдыха после напряженного дня. Свирепо, ничего не скажешь. Эх,
всех вас в... Он подошел к телевизору, собираясь его выключить. Но тут же
загорелся красный предупредительный сигнал - Чьен еще не имел права
выключить приемник. Нас погубят прослушивания речей вождя, - подумал он. -
Хотя бы на миг освободиться от треска штампованных проповедей, от лая
партийных гончих, выслеживающих все человеческое...
По крайней мере, он имел право понюхать порошок. Не было закона,
запрещающего нюхать табак - или его аналоги, во время речей вождя.
Поэтому, высыпав из конвертика горку черных мелких гранул на тыльную
сторону левой ладони, Чьен ловким жестом поднес ладонь к носу и глубоко
вдохнул порошок. Старые предрассудки. Когда-то считалось, что носовые
полости напрямую соединяются с головным мозгом, и нюхательная смесь
непосредственно воздействует на кору, подкорку и прочее. Он снисходительно
улыбнулся, уселся в кресло и сфокусировал взгляд на бесконечно знакомой
физиономии Абсолютного Благодетеля.

Изображение мигнуло и исчезло. Пропал звук. Чьен смотрел в пустоту, в
вакуум. Экран мерцал белым прямоугольником, из динамика выползал ровный
шипящий свист.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13