А теперь иди и приготовься к обеду. И
не задавай дурацких вопросов. Я делал так задолго до появления Тунг Чьена,
и буду так делать еще очень долго после него.
Тогда Чьен ударил его, ударил в это, как мог сильно.
И ощутил страшную боль в голове. Он почувствовал, что падает. И
наступила темнота.
В последний момент он подумал: я доберусь до тебя. Ты умрешь. Ты
умрешь в мучениях. Будешь мучиться, как мы мучаемся, именно так, как мы. Я
тебя распну. Клянусь, я тебя распну на чем-нибудь таком высоком. И тебе
будет очень больно. Как мне сейчас.
Он зажмурился.
Кто-то дернул его за плечо - грубо, резко. Он услышал голос Кимо
Окубары:
- Напился, как свинья. А ну, поднимайся! Шевелись!
Не открывая глаз, Чьен попросил:
- Вызовите такси.
- Такси уже ждет. Отправляйся домой! Какой позор! Устроить сцену на
обеде у вождя!
Встав на подгибавшиеся ноги, он открыл глаза, осмотрел себя. Наш
вождь - единственный истинный бог. И враг, с которым мы сражаемся, - тоже
бог. Он действительно все, что есть сущего. А я не понимал, что это
значит. Глядя на офицера протокола, он подумал: в тебе тоже есть частица
бога. Так что выхода нет, даже прыгать бесполезно. Это инстинкт сработал,
- подумал он, весь дрожа.
- Смешивать алкоголь и наркотики, - уничтожающе процедил Окубара, -
значит навсегда испортить карьеру. Мне это не раз приходилось видеть. А
теперь - пошел вон.
Пошатываясь, Чьен побрел к громадным центральным дверям виллы у
Янцзы. Два лакея в костюмах средневековых рыцарей торжественно распахнули
створки, качнув плюмажами на шлемах. Один из них сказал:
- Всего доброго, сэр.
- Иди ты на... - огрызнулся Чьен и вышел в ночь.

Было без четверти три ночи. Чьен, не в силах сомкнуть глаз, сидел у
себя в гостиной, куря сигары одну за другой. В дверь постучали.
Открыв дверь, он увидел Таню Ли - в плаще с поясом и с синим от
холода лицом. Она с немым вопросом смотрела на него.
- Не смотри на меня так, - грубо сказал он. Сигара погасла, и он
раскурил ее заново. - На меня и так смотрели больше, чем надо.
- Вы видели, - поняла она.
Он кивнул.
Она села на подлокотник кресла и, помолчав, попросила:
- Расскажите, как это было.
- Уезжай отсюда как можно дальше. Очень, очень далеко, - посоветовал
он. Но тут же вспомнил: нет такого "далеко", чтобы спрятаться, скрыться.
Кажется, что-то об этом было в стихотворении. - Забудьте, что я сказал.
Он с трудом дошел до кухни, начал готовить кофе.
- Так... так плохо? - спросила Таня, тоже зайдя на кухню.
- Мы все обречены. Я в это дело не ввязываюсь. Просто хочу работать в
министерстве и забыть все, что произошло. Забыть всю эту чертовщину.
- Это инопланетное существо?
- Да, - кивнул он.
- Оно настроено враждебно к нам?
- Да. И нет. И то, и другое одновременно. Преимущественно -
враждебно.
- Тогда мы должны...
- Иди домой, - посоветовал Чьен, - и ложись спать. - Он внимательно
посмотрел на нее. - Ты замужем?
- Нет. Сейчас - нет. Раньше была.
- Останься со мной, - попросил он. - До утра, сколько там ночи
осталось. Пока не взойдет солнце. Мне страшно, когда темно.
- Я останусь, - согласилась Таня, расстегивая пряжку плаща, - но я
должна получить ответы.
- Что имел в виду Драйден? - спросил Чьен, ведя ее в спальню. - В
отношении небесных сфер. Что это значит?
- Нарушится весь небесный порядок Вселенной, - пояснила она, повесив
плащ в шкаф.
На ней был оранжевый полосатый свитер и облегающие брюки.
- Это плохо, - затосковал Чьен.
- Не знаю. Наверное, - подумав, ответила она. - По-моему, это как-то
связано с идеей старика Пифагора насчет музыки-сфер.
Она уселась на кровать и стала снимать туфли, похожие на тапочки.
- Ты веришь в это? Или ты веришь в бога?
- Бога! - засмеялась она. - Время веры в бога кончилось вместе с
эпохой паровозов. О чем ты?
- Не смотри на меня так, - он резко отодвинулся. - Я теперь не люблю,
когда на меня смотрят.
- Наверное, - предположила Таня, - если бог существует, наши дела его
мало волнуют. Такая у меня теория. Победит ли зло, добро, погибнет человек
или животное - судя по всему, ему это безразлично. Честно говоря, я не
вижу никаких его проявлений. И партия всегда отрицала всякую форму...
- Но ты его видела? Когда была маленькой?
- Только тогда. И я верила...
- А тебе не приходило в голову, что "добро" и "зло" - разные названия
одного явления? И бог может быть добр и наоборот одновременно?
- "Разрушитель" - припомнил Чьен. - "Железо", "Пасть" и "Птица", и
"Заоблачная Труба"... Плюс другие названия, формы, не знаю. У меня была
галлюцинация на обеде у вождя. Очень сильная и очень страшная.
- Но стелазин...
- От него стало только хуже, - заметил Чьен.
- Можем ли мы противостоять этому?.. - задумалась Таня. - Этому
существу, созданию, призраку, видению - что ты видел? Ты называешь это
галлюцинацией, но, очевидно, это была не галлюцинация.
- Да, думаю, что он существует. Верь в него.
- И что это даст?
- Ничего, - вяло сказал он. - Абсолютно ничего. Я устал. Давай ляжем
в постель.
- Хорошо.
Она начала стягивать с себя свой полосатый свитер.
- Мы потом поговорим подробнее.
- Галлюцинация, - медленно произнес Чьен, - это милосердная вещь.
Лучше бы я не утратил ее. Отдайте мне назад мою галлюцинацию! Пусть все
опять будет, как было раньше, до той первой встречи с калекой-продавцом.
- Ложись в постель. Будет хорошо - тепло и приятно.
Он снял галстук, рубашку - и увидел на правом плече знак, стигмат -
след руки, остановившей его в прыжке с веранды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13