Эти ребята определенно выглядят счастливыми" а их фермы и домики
очень чистенькими.
Уже больше не видно фотографий пьяных поляков, отупевших, уныло
ссутулившихся перед своими покосившимися развалюхами, либо налетающих как
саранча на гнилую репу среди деревенского базара. Все это уже достояние
прошлого, так же, как и грязные, разбитые дороги, которые превращаются в
сточные канавы, как только пойдет дождь, и в которых утопают примитивные
деревенские телеги.
Зато Африка... Вот уж где они дали волю своему энтузиазму, и можно
только восхищаться этим, хотя и не мешало бы осторожно предостеречь их,
намекнуть, что с этим мол, можно было бы немного и подождать, ну хотя бы
до тех пор, пока не завершится проект "Фармланд".
Вот здесь наци проявили свой гений, здесь проявился присущий им
артистизм.
Средиземное море закупорено, высушено, превращено в обрабатываемые
земли при помощи атомной энергии - вот это дерзость. Как были посрамлены
различные скептики, среди, например, торговцев-насмешников
Монтгомеристрит. Да ведь, по существу, и Африка была почти успешным
предприятием, но при начинаниях такого рода почти всегда раздаются всякие
злопыхательства. Ссылаются на широко известную брошюру Розенберга. Именно
там впервые прозвучали слова: "Что же касается окончательного решения
африканской проблемы, мы почти достигли своих целей. К несчастью,
однако..."
Однако, для того, чтобы избавиться от аборигенов Америки понадобилось
два столетия, а германцы в Африке почти добились того же за пятнадцать
лет. Поэтому не следовало бы заниматься милосердием. Об этом Чилдан не раз
спорил за обедом с коллегами. Им, вероятно, хотелось бы чуда, как будто
наци могли переплавить весь мир по мановению волшебной палочки. Нет, их
союзниками была наука, техника и этот сказочный талант упорного труда.
Немцы никогда не гнушались никакой работы. И уж если они за что-то
брались, то брались как следует.
А потом все-таки полеты на Марс отвлекли мир от неприятностей в
Африке. Так что он снова говорит своим коллегам - владельцам магазинов - у
нас есть все, что недостает нам: благородная мечта, которая первыми
привела их на Луну, а потом и на Марс, а разве это не древнейшее и
сокровеннейшее стремление человечества, наша высочайшая мечта о величии?
А что же, с другой стороны, японцы? Я знаком с ними очень хорошо, и с
ними торгую. Так вот: они - откроем же глаза - люди Востока, желтые люди.
Нам, белым, приходится кланяться перед ними только потому, что у них
власть. Но мы смотрим на Германию, мы видим, что может быть совершено,
когда управляют белые, и это совсем не то.
- Скоро "Ниппон Таймз Билдинг", сэр, - сказал китаец.
Он тяжело дышал после подъема на холм. Он замедлил ход.
Чилдан попытался представить себе клиента мистера Тагоми. Ясно, что
это очень важная шишка. Тон мистера Тагоми, его чрезвычайное волнение при
разговоре подтверждали этот факт. Образ одного из самых важных клиентов
Чилдана, вернее, покупателя, всплыл у него перед глазами: образ человека,
который очень помог Чилдану завоевать репутацию у высоких лиц, обитавших в
районе залива.
Четыре года назад Чилдан не был продавцом редкостей и реликвий и не
пользовался такой известностью, как сейчас. Он держал небольшую, весьма
сомнительную лавчонку подержанных книг в Гири. В соседних магазинах
продавали старую мебель, скобяные изделия. Тут же были второразрядные
прачечные. Вряд ли это было достойное окружение. По вечерам случались
ограбления и мародерство, несмотря на все усилия со стороны полицейского
управления Сан-Франциско и японского Кемпейтай, поставленного над ним.
На витринах всех магазинов были металлические ставни, опускавшиеся
после закрытия дверей магазинов, чтобы избежать взлома. В этот район
как-то и забрел пожилой японец-отставник, бывший майор Ито Хумо.
Высокий, стройный, седовласый, с отменной выправкой и гордой походкой
мистер Хумо первый намекнул Чилдану, какого рода торговлей он мог бы
заняться.
- Я коллекционер, - объяснял мистер Хумо.
Он провел добрых полдня, роясь в грудах старых журналов на прилавке,
одновременно излагая спокойным голосом, что для многих состоятельных,
культурных японцев исторические предметы народного быта американцев
вызывают такой же интерес, как и обычный антиквариат. Почему так
случилось, майор и сам не знал. Сам он помешался на собирании американских
медных пуговиц. Это было то же, что и коллекционирование монет или
почтовых марок: никаких рациональных объяснений этому не было. И богатые
коллекционеры, не скупясь, платили втридорога.
- Приведу вам пример, - сказал майор, - Вы знаете такие карточки -
"ужасы войны"?
Хумо алчно взглянул на Чилдана. Напрягая память, Чилдан все-таки
вспомнил. Карточки продавались во время его детства, вместе с надувными
шарами, по цен ту за штуку. Их была целая серия, каждая карточка
изображала какой-нибудь отдельный ужас войны.
- Один из самых моих близких друзей собирает "Ужасы войны", -
продолжал майор, - Теперь ему не хватает всего одной карточки: "Гибель
крейсера "Панай". Он предлагает весьма солидную сумму за эту карточку.
- Кувыркающиеся, карточки, - неожиданно сказал Чилдан.
- Что?
- Мы щелкали по ним, и они летели. На каждой карточке, как известно,
есть лицо и рубашка.
Тогда ему было восемь лет.
- Каждый из нас обладал одной колодой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15