А к тому времени, когда японцы
запустят свой первый космический корабль, немцы приберут к рукам всю
Солнечную систему, как говорилось в старинных учебниках истории, немцев не
было, когда остальная Европа накладывала последние штрихи на мозаику своих
колониальных империй. "Однако, - размышлял Фрэнк, - на этот раз они не
собираются становиться в хвост очереди, они научились.
Потом он подумал об Африке, об эксперименте, проведенном там наци. От
этой мысли кровь застыла в жилах.
Эти гигантские опустошенные руины...
- Мы должны, - продолжало радио, - невзирая на свои личные симпатии и
антипатии, признать нужды всех народов и их духовных...
Фрэнк выключил радио, потом, несколько успокоившись, снова включил
его.
"Христа на виселицу, - подумал он. - Африка". За этот призрак
умерщвленных племен, стертых с лица земли, чтобы освободить землю - для
чего? Кто знает? Возможно, даже главные зодчие в Берлине не знают".
Компания роботов, строящихся и опутывающих колючей проволокой.
Строящих? Скорее перемалывающих. Чудовища из палеонтологического музея,
призванных делать чаши из черепов врага. Дружная семейка, поставившая на
конвейер вычерпывание мозгов - и только для того, чтобы съесть. А
практическое использование человеческих костей. Как это экономно - думать
не только о том, как пожрать людей, кои не пришлись по вкусу, но пожрать
из их собственных черепов.
Лучшие в мире инженеры! Питекантроп в стерильно белом халате в
какой-нибудь университетской лаборатории Берлина, размышляющий над тем,
для чего можно приспособить черепа, кожу, уши, жир других людей. "Да, герр
доктор. Новое применение больших пальцев ног: смотрите, можно приспособить
сустав в качестве быстродействующего механизма для зажигалки. Теперь герр
Крупп сможет производить их в количествах..."
Его ужаснула эта мысль: древний гигантский недочеловек - людоед -
ныне процветает, вновь завладев миром. "Мы потратили миллионы лет,
стараясь подальше убежать от него, - думал Фрэнк, - и теперь он вернулся,
но не просто как соперник, а как повелитель".
- Мы не можем порицать, - говорил по радио голос маленькой желтой
красавицы из Токио.
"Боже, - подумал Фрэнк, - а ведь мы их называли обезьянами, этих
цивилизованных кривоногих малюток, которые не возводили газовых печей и не
топили жир из женщин".
- И мы часто порицали в прошлом за эту ужасную растрату людей в
фанатичном стремлении удалить основную массу индивидов из общества,
поставив их вне закона.
Они, эти японцы настолько сильны в законах.
- ...процитировать широко известного западного святого: "Что за
выгода человеку, если он заполучит себе весь мир, но при этом потеряет
свою душу?"
Радио замолчало. Фрэнк тоже прекратил завязывать галстук. Шло
утреннее промывание мозгов.
"Мне нужно с ними примириться, - осознал он.
Занесут его в черный список или нет, если он покинет территорию,
контролируемую японцами, и покажется на Юге, или в Европе, - в любом месте
Рейха - это будет означать смерть.
"Мне нужно помириться со стариком Уиндемом-Матсоном". Усевшись на
кровать и приткнув рядом чашку чуть теплого чая, Фрэнк достал экземпляр
древнекитайского оракула.
Из кожаного футляра он извлек сорок девять черенков тысячелистника.
Некоторое время он размышлял, приводя в порядок мысли и продумывая
вопросы.
Вслух он сказал:
- Как мне следует подойти к Уиндему-Матсону, чтобы на сходных
условиях помириться с ним?
Он записал вопрос на обложке блокнота, а затем начал перебрасывать
черенки из руки в руку, пока не получил первую строчку, начало. Восьмерка.
При этом была отсечена половина из шестидесяти четырех гексаграмм.
Он разделил черенки и получил вторую строчку. Вскоре, умело обращаясь
с оракулом, он получил все шесть строк, гексаграмма лежала перед ним, и
ему не нужно было проверять ее идентичность по таблице. Он прочитал в ней
гексаграмму пятнадцать: скромность, низшие воспрянут, высшие падут вниз,
могучие семьи покорятся. Ему не нужно было обращаться к тексту - он знал
его наизусть. Хорошее предзнаменование. Оракул дает ему благоприятный
совет.
Все же он был чуточку разочарован.
Было что-то бесполезное в гексаграмме пятнадцать, слишком
благочестивое. Конечно, ему нужно быть скромным. Может быть правда, в этом
и заключался смысл, ведь после случившегося у него не было власти над
старым Уиндемом-Матсоном. Он не смог бы принудить его, чтобы тот взял его
назад. Все, что он мог бы сделать - это принять указания гексаграммы
пятнадцать видно наступил момент, когда нужно просить, надеяться и ждать.
Если бог даст, может, его и возьмет на прежнюю работу, а может быть, даже
на что-нибудь получше.
Читать другие строчки было не нужно: это были статичные строки.
Значит все, перехода на другую гексаграмму не было.
Тогда следующий вопрос. Собравшись с мыслями, он произнес: - увижу ли
я снова Юлиану?
Это была его жена или, вернее, бывшая жена. Юлиана ушла год тому
назад, и он не видел ее несколько месяцев. В сущности, он даже не знал,
где она сейчас живет, наверное, уехала из Сан Франциско, возможно даже из
Тихоокеанских Штатов.
Общие друзья или ничего не слышали о ней, или не хотели ему говорить.
Он углубился в манипуляции с черенками.
Сколько раз он спрашивал об Юлиане, задавая то один вопрос, то
другой? Вот и гексаграмма, порождение слепой случайности положения
черенков растения, была случайна, но тем не менее казалась связана тысячью
незримых уз с мгновением, в котором он находился, в котором его жизнь была
связана со всеми остальными жизнями и частицами вселенной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15