Все было предусмотрено, кроме приезда подполковника Свиридова и этой экскурсии к эшелону…Увидев маневровый паровоз и узнав, что комендант распорядился перегнать санитарный состав в другое место, подполковник отменил этот приказ. С сожалением смотрел Платайс, как паровозик, отфыркиваясь паром, отошёл от состава. Стройный план дал трещину, которую трудно было заделать.Свиридов заговорил с охраной эшелона — с одетыми в семеновские шинели партизанами.— Живы? — спросил он у синеглазого парня в лихо заломленной фуражке.— Раненые-то? — часовой покосился на теплушки, из которых выглядывали встревоженные санитарки. — Живы!.. Теперь чего не жить: и кормят, и бинты дают.— Никто не убежал по дороге?— От неё не убежишь!парень похлопал по винтовке.Пуля и не калеченных догоняет!Свиридов оглянулся на Платайса.— Можно начинать экскурсию.Но парень с винтовкой решительно преградил дорогу к вагонам.— Не могу, господин подполковник! Никого пускать не велено!Свиридову понравилась такая строгость, и он спросил:— Кто не велел?— Подполковник Свиридов! — отчеканил часовой.— Он — перед тобой! — Свиридов шутливо прищёлкнул каблуками. — Спасибо за службу!Но парень не сдался.— Не могу! — повторил он. — Разрешите вызвать начальника караула?Подполковник разрешил, и из пассажирского вагона прибежал начальник — молодой курносый унтер-офицер. Он вежливо осведомился, по всем ли теплушкам желает пройти подполковник Свиридов, предупредил, что воздух там тяжёлый и что раненые не стесняются в выражениях.— Мы не барышни! — успокоил его подполковник. — А по всем не надо. Думаю, хватит и одной.Унтер махнул рукой, и два солдата притащили откуда-то деревянный щит. Свиридов, Платайс и адъютант, как по сходням, поднялись в теплушку и остановились в дверях. Внутри было темно. Удушливо пахло лазаретом. У стен теплушки лепились трехъярусные нары. Желтели бинты. Раздавались стоны.«Артисты!» — восхищённо подумал Платайс и еле удержал рвавшуюся с губ улыбку.— Братцы! — негромко сказал подполковник, вспоминая заранее обдуманные фразы. — Раненые перестают быть врагами!На нарах зашевелились и застонали ещё громче. Люди повернулись к Свиридову. У кого был завязан глаз, у кого прихвачена бинтом челюсть, а с самой нижней полки на него смотрел марлевый шар с тремя чёрными дырками — для глаз и рта. Эта страшная белая голова невольно приковывала внимание, и подполковник, произнося короткую миролюбивую речь, не спускал с неё глаз.— Мы вас кормим и будем кормить! — говорил он. — Это обещаю я — подполковник Свиридов! Мы делимся с вами нашими медикаментами! Я надеюсь, вам не на что жаловаться?— Домой бы! — прошепелявил кто-то из темноты.— Я тоже хочу домой! — с пафосом воскликнул Свиридов. — Будем же, братцы, надеяться, что все мы скоро разойдёмся по домам!..— К чему эта комедия? — спросил Платайс, когда они возвращались к вокзалу.Подполковник шевельнул усами.— Вы считаете это комедией?— Конечно. Вы же их все равно расстреляете!— Не знаю! Не уверен! — растягивая слова, произнёс Свиридов и, заметив вдалеке облачко дыма, прищёлкнул пальцами. — А вот, кажется, и наш ужин едет?..С этим поездом приехала кухонная бригада во главе с трактирщицей. Тайком прибыл и Трясогузка. Цыгану было известно, что его командир мёрзнет в узком и грязном угольном ящике под вагоном. Сам Цыган ехал барином в купе. На станции Карымская, где поезд стоял минут пятнадцать, он навестил своего командира и принёс ему бутерброд. Они обменялись последними новостями и обсудили одно заманчивое предложение, которое пришло Цыгану в голову, когда он узнал, что будет банкет для офицеров. Требовался шприц, и Трясогузка обещал на станции Ага поднять на ноги всех беспризорников и раздобыть его.Состав был смешанный. Пассажирские вагоны чередовались с грузовыми. В хвосте поезда в четырех вагонах ехала цирковая труппа.Когда поезд остановился, Трясогузка вылез из ящика под вагоном, лёжа на шпалах, огляделся и увидел за канавой сложенные в длинную гряду щиты, которые зимой устанавливаются вдоль пути, чтобы предотвратить снежные заносы. Он выполз из-под вагона, перепрыгнул через канаву, забежал за щиты и столкнулся с посланцем Хряща.Мальчишки по очереди дежурили на станции — встречали своих переселенцев. Вчера приехала последняя тройка: Мика, Хрящ и второй телохранитель с плетёным креслом. Вроде все. Но Мика настоял на продолжении дежурства. Он знал, что Цыган и Трясогузка тоже переберутся на эту станцию.Трясогузка дружески ткнул беспризорника кулаком в живот.— Кого ждёшь?— Тебя и Цыгана.— Остальные все приехали?— Приехали.— Снимайся с поста! — приказал Трясогузка. — Где устроились? Веди!Беспризорники жили в блиндаже, вырытом в лесу командой бронепоезда. Здесь было теплее, чем в развалинах лесопилки, но зато голодно. Микины деньги помогали плохо. У солдат ничего не купишь, а на станции— ни базара, ни лавчонки. Начпрод Малявка с помощниками сбился с ног в поисках еды.Когда бывший телохранитель привёл Трясогузку, мальчишки как раз заканчивали скудный обед. В блиндаже был тот же порядок, что и в подвале. В центре в плетёном кресле сидел Хрящ. Рядом с ним на ящике из-под снарядов — Мика и второй, ещё не получивший отставки, телохранитель. А остальные располагались вокруг.— Здорово, ребята! — сказал Трясогузка и пожал Мике руку. Подошёл к царьку. — Здорово, Хрящ! Дельце у меня к тебе будет!— Я не Хрящ! — ответил царёк. — Я теперь всенач!— И делишками мы больше не занимаемся! — добавил Мика, подмигнув другу.— А как это у вас теперь называется? — спросил Трясогузка.— Боевое задание, — подсказал Мика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66