Надо будет…Снаружи снова донеслось тоскливое пение гармошки.Кондрат Васильевич прервал Платайса.— Осторожно — чужие!— Выйдите со мной! — приказал Платайс.Они вдвоём вышли на крыльцо. Солдаты почтительно вытянулись. Один из них доложил:— Господин начальник! Есаул едет!— Вижу.К мастерской ехали верхом на лошадях три всадника. Впереди — есаул Благов. За пустырём, на улице, виднелись солдаты. Обыски в городе продолжались.Николай, наблюдавший из окна, встревожился. Он вытащил из кучи жестяных обрезков пару самодельных гранат, похожих на ржавые консервные банки, засунул их в карманы и тоже вышел на крыльцо.Когда есаул подъехал, Платайс вежливо сказал:— Прошу вас мастерскую не трогать. Этот человек, — он кивнул на Кондрата Васильевича, — мне нужен.— Кому? — насмешливо спросил есаул.— Мне! — твёрдо повторил Платайс. — Начальнику железнодорожного депо.— Плевал я на твою должность! Ты лучше скажи: где я тебя видел?— Рекомендую запомнить, — спокойно произнёс Платайс, — обращаясь ко мне, следует говорить «вы». Это во-первых. А во-вторых, немедленно уезжайте отсюда и молите бога, чтобы я не сообщил полковнику о приёме, который оказала мне ваша контрразведка утром.— Я з-запомню! — заикаясь от ярости, крикнул есаул.— Вот и превосходно!Платайс повернулся к есаулу спиной и сказал Кондрату Васильевичу:— Делай, как договорились: кого удастся, собери сегодня вечером, на остальных заготовь список с адресами. Я приду в восемь часов. И не вздумай обмануть! Тогда мне придётся обратиться за помощью к господину есаулу.Платайс сошёл с крыльца. Сопровождавшие его солдаты двинулись за ним.Благов долго и злобно смотрел ему вслед, потом перевёл взгляд на Кондрата Васильевича и Николая, которые продолжали стоять на крыльце, и вдруг взмахнул нагайкой. Конь понёсся прочь от мастерской. Пришпорили коней и солдаты из контрразведки…Ровно в восемь в мастерской жестянщика началось совещание. Открыл его Кондрат Васильевич, проводил Платайс, а охраняли три колчаковских солдата. Старший сказал, сворачивая длинную самокрутку:— Такого не расстреляют!Двое других поняли, к кому относятся эти слова.— Въедливый! — произнёс рябой солдат. — У меня ноги гудят — устал таскаться за ним по городу!— А как он есаула отбрил! — подхватил третий.— Благов ещё припомнит это! — отозвался старший.Пока солдаты толковали между собой у крыльца, подпольщики быстро обсудили главный вопрос — как помочь Платайсу выполнить задание, с которым он прибыл в город.Осталось уточнить некоторые детали. Внимательно оглядев собравшихся, Платайс спросил Крутова:— Кого пошлём в партизанский отряд с нашим планом?— Я пойду. Мне тут оставаться нельзя, — ворчливо произнёс Тимофей Егорович. — Подвела меня Трясогузка под самый монастырь!Все заулыбались.— Найдём мы твоего обидчика! — сказал Кондрат Васильевич.— Найти, конечно, надо, — согласился Платайс. — Но основное не это. Сейчас все силы нужно направить на бронепоезд. Мы должны действовать без осечки!Платайс встал, попрощался и пошёл к дверям. Здесь он остановился, и Кондрат Васильевич впервые увидел на его лице нерешительность.— У меня к вам, товарищ Крутов, личная просьба, — начал Платайс.— Много у вас в городе безродных ребятишек?— Хватает.— Полгода назад… — продолжал Платайс, но так и не закончил фразу, махнул рукой, будто отрубил что-то, и произнёс совсем другим тоном: — Нет! Не время… Простите. ВЕРБОВКА Было совсем темно. Улицы опустели. Невесело светились в окнах редкие огоньки. Посвистывал холодный ветер.За железнодорожным депо, в тупике между сложенными в штабеля шпалами, мелькнули две тени.— Здесь должен быть. Больше негде! — прошептал беспризорник в английском френче и заботливо предупредил своего дружка: — Не упади — проволока!— Не упаду!Беспризорники пробирались к выгребным ямам. В холодные ночи ямы служили для бездомных спальней. Днём туда выгребали горячий шлак из паровозных топок. Спёкшаяся гарь и пепел долго хранили тепло. В самые трескучие морозы в ямах можно было отлично выспаться.Мальчишкам повезло: в первой же яме они нашли того, кого искали. В темноте слышалось спокойное посапывание. На рогоже, брошенной поверх шлака, кто-то спал. Рядом лежала гитара.— Он! — шепнул старший беспризорник.Младший бросил вниз горсть песку. Жалобно зазвенели струны. Парнишка проснулся, сел и испуганно уставился на непрошеных гостей.— Вылазь! — строго приказал старший беспризорник.Квартирант выгребной ямы поднялся, схватил гитару, выпрыгнул наверх и припустился со всех ног по путям. Он подумал, что пришли постоянные хозяева «спальни».Мальчишки догнали его. Старший подставил ногу, и паренёк упал.— Бейте… Только гитару не троньте!— Жрать хочешь? — неожиданно спросил старший беспризорник.Парнишка недоверчиво поглядел на мальчишек. Только сейчас он узнал их: это они дали ему кусок сахару! Он робко улыбнулся и коротко произнёс:— Ага! Хочу!— Ещё раз побежишь — догонять не будем! Останешься голодным! — пригрозил старший беспризорник. — Иди за нами.Молча дошли до сада, чуть освещённого окнами трактира, в котором каждую ночь пьянствовали колчаковские офицеры.Старший беспризорник приказал пареньку с гитарой сесть на скамейку, на самое светлое место, а сам устроился в тени, заложил ногу на ногу, важно закачал носком ботинка и сказал:— Начинай допрос, Мика!Услышав про допрос, парнишка прижал к себе гитару и съёжился.— Не бойся! — покровительственно произнёс младший беспризорник. — Отвечай: где жил?— В Чите.— Отец, мать есть?— Нету, — всхлипнув, ответил парнишка и взмолился: — А пожрать-то когда дадите?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66