Но он ошибался. Серега шёл, никуда не сворачивая, а потом пересек черную, липкую от жары ленту шоссе. Тим подождал, когда Серега оторвется на безопасное расстояние, и последовал за ним.
Асфальт клеился к подошвам кроссовок, и казалось, что сейчас он окончательно пристанет и, сморщившись, потянется за Тимом, словно ковровая дорожка. Перейдя на другую сторону, Тим вытер кроссовки о траву. Желтая Серегина тенниска время от времени выпрыгивала из высокой травы — далеко отсюда, метров за сто. А может, и больше. Серега шуровал напролом, в обход всех тропинок, — как настоящий кенгуру. И Тиму следовало вовсю шевелить поршнями, чтобы не упустить его окончательно.
От травы шел густой тяжелый запах солнца и кузнечиков. И от этого запаха тело сразу зачесалось. Тим прошел несколько сот шагов, затем забрался на кочку и сверил свой маршрут. Серега забирал чуть левее, к железнодорожному полотну. Расстояние между ними продолжало увеличиваться.
«Может, хватит играть в прятки? — вдруг подумал Тим, чувствуя, что его футболка под мышками стала влажной и горячей — и тут же почудилось тупое гудение слепня. — Не по душе мне это, честное слово. Можно представить себе, что будет, если Серега заловит меня здесь. Вот сейчас ка-ак вынырнет из травы…»
Серега все не выныривал. Теперь он двигался вдоль железнодорожного полотна, пи пути обрывая метелки дикого овса и кроша их в ладонях. Потом он пересек полотно. За насыпью обнаружились те же девственные заросли остролистника и пырея… И — что-то такое впереди.
Что-то ТАКОЕ.
Что именно? Тим, который уже готов был повернуть обратно и с позором удалиться на родной Газопровод, решил, что узнает это. Узнает — и вот тогда можно будет со спокойной совестью поворачивать оглобли.
Через десять минут торопливой ходьбы неизвестный объект вырос до размеров пачки жевательной резинки «Love is…», и теперь Тим мог с уверенностью сказать, что это дом из красного кирпича — вроде того, на плакате в его спальне. Четырехэтажный особняк.
Потом Тим оступился, попав ногой в небольшую, прикрытую травой ямку. На коленях и ладонях остался едкий травяной сок. Когда Тим поднял голову, то с удивлением обнаружил, что ярко-желтая тенниска пропала из виду. Серега успел куда-то скрыться.
— Черт…
Тим побежал со всех ног. Одно дело — когда ты сам отказываешься от преследования, и совсем другое когда тебя обводят вокруг пальца, словно второклассника… Остроконечная фигурка дома перед его глазами прыгала, словно поддразнивая.
И вдруг он увидел. Дом стоял на холме, а перед ним расстилалась небольшая ложбинка. Серега спустился туда, и потому его не было видно; теперь желтое пятно его тенниски замелькало снова. Серега замедлил шаг, видимо, не желая, чтобы кто-то обнаружил его спешку.
Кто-то… Кто же?
Сейчас уже Тим не сомневался, что Серегина цель — этот странный кирпичный дом. Он вел себя так, словно явился на педсовет, где самое главное — упрятать свои эмоции подальше. Вот Серега быстрым движением вытер потные ладони о тенниску. Тим пожалел, что не может увидеть сейчас его лицо. «Все нормально…» — Тим тоже попытался успокоиться (а что? Серега никуда не делся — верно ведь? А сейчас можно хорошенько рассмотреть, что это за дворец такой, и — спокойно потопать домой).
Успокоиться не получалось.
Возможно, дело было в этом доме. Он и в самом деле похож на дворец. Или, скорее, на замок — потому что к этому слову больше подходит эпитет «зловещий». Не скажешь же ведь — «зловещий дворец», верно? Дворец может быть прекрасным. А если у него окна похожи на глаза дяди Семена, когда тот на работе хватит лишку и гоняется по двору за сыном Лешкой, — это уже замок. Зловещий замок.
Вытянутый вверх пятиугольный фасад, обвитый жидким плющом, высокая островерхая крыша, взбирающаяся в тусклое небо крутыми ступеньками. Из-за крыши выступают две полукруглые башни, опоясанные по краям хромированными перилами, которые нестерпимо блестят на солнце. Там оборудовано что-то вроде террас (Тим увидел столики на растопыренных ногах), какие, наверное, бывают в экзотических кафе Санта-Барбары.
Примечательная хибара. Тиму вдруг показалось, что он уже видел этот дом где-то раньше. Узнавание длилось какую-то секунду, не больше, но оно было острым, ярким. Впрочем, потом Тим пытался вспомнить это чувство — и не смог. Пустота… Может, приснилось когда-нибудь?
Вдоль Варшавского полно всяких особняков, но — они какие-то другие. Уродливей, дешевле на вид: один из силикатного кирпича с каким-то дурацким орнаментом, другие сплошь утыканы башенками, зубчиками, рюшечками — сразу видно, что там живут или азербайджанцы, или бывшие второгодники… А этот дом — он взаправдашний какой-то. Вот на Газопроводе есть пацаны, которые мечтают стать ворами или киллерами, когда вырастут. Они вовсю корчатся, будто родились такими блатными, с окурками в зубах — даже смешно порой становится. Но живут на Газопроводе и настоящие воры. И эти уже ни под кого не косят и наколками своими перед носом у тебя не размахивают. Вот так примерно и отличался этот дом от остальных — тех, что на Варшавском шоссе. Тим вспомнил почему-то один из рассказов Эдгара По — «Дом Ашеров». Что-то в этом есть.
«Дом Ашеров».
Какое-то движение. Тим даже не сразу понял, откуда оно исходит. Потом он заметил уплывающие вверх ворота гаража, они находились у самого подножия замка. Из ворот показались две движущиеся точки. Мотоциклы. Спустя минуту до Тима донеслось их тяжелое рассерженное гудение — словно оводы, которым воткнули травинку в задницу.
Сергей тоже заметил мотоциклистов. Он остановился и еще раз потер руки о тенниску.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59