Какие? Не иначе, очередная серия драки с Кренделем.
Он вздохнул и, не вставая, повернулся на девяносто градусов. По проходу медленно, какой-то загадочной походкой, двигался Крендель. Легок на помине! За ним шел Дроздовский.
Когда Крендель оказался рядом, Леха встал.
— Ну, так и будем резину тянуть? — спросил Корольков глухо. — А то давай…
— Не сейчас, — равнодушно ответил Крендель, — и не здесь. Жди, Моченый, успеешь…
У Лехи потемнело в глазах.
— Ты меня, — начал он, — ты…
В классе в одну секунду наступила томительная тишина. Леха уже был готов рвануться в бой — но прежде он хотел сообщить, что Крендель назвал его Моченым последний раз в жизни.
Тут вмешался Дроздовский.
— Отвали, — хрипло бросил он и толкнул Леху. Тому пришлось опуститься на сиденье. — Пошли, Мишка.
И они вышли из класса.
Тишина, сохранявшаяся несколько секунд, снова сменилась ровным гулом, нормальным для любого класса во время любой перемены. Леха огляделся — все делали вид, будто ничего не произошло, отворачивались.
А рыжая Анжела Жмойдяк — посмотрела внимательно.
Выпендривается.
Леха опустил голову. Радоваться было нечему.
Глава IV
РАССКАЗЫ СЛАВКИ ТРУШКИНА
Злость и досада скоро прошли, и Леха поднялся из-за парты. В коридоре он нашел Славку Трушкина, который сидел на батарее парового отопления и с растерянным видом рассматривал свои очки.
— Что, разбил? — спросил Леха, останавливаясь рядом.
— Погнул, — вздохнул Трушкин и спрятал очки в карман. — Ничего, дома еще есть. Старые.
— Ух ты, — восхитился Леха. — Так ты что, отличник?
(В старой школе Леха привык, что все отличники — очкарики, и наоборот.) Но Славка помотал ушастой головой.
— Не-а. У нас в классе только Жмойдяк и эта, как ее, Трубецкая, что за одной партой с Анжелкой сидит…
— А не знаешь, куда Крендель побежал? — перебил Леха.
Трушкин моментально насторожился и пристально посмотрел на Королькова.
— Зачем он тебе, дурак этот?
— А ты что, его не любишь? — насторожился Леха.
— Да кто ж его любит? — внезапно разволновался Трушкин. — Дурак, он и есть дурак. — Славка вздохнул. — Он тут всю школу… Знаешь, где держит?
— Знаю, — хмыкнул Леха. — В кулаке. — Он помолчал и спросил подозрительно: — Меня, что ли, утешаешь?
— Нет, — ответил Трушкин. — Только ты все равно не переживай. Не ты первый, не ты последний. — Трушкин явно имел в виду сцену, которая минуту назад произошла между Корольковым и Кренделем. Он, Трушкин, сидел тогда рядом с Лехой — тише воды, ниже травы, а когда Леха очнулся от раздумий, Трушкина рядом уже не было.
Корольков не выдержал:
— Это я-то буду переживать? Ха! А ты фингал видел?
— Какой фингал?
— У Кренделя… Моя работа.
— Что?!!
Леха принял очень скромный вид. Вот так, по-видимому, и должен выглядеть настоящий герой: уж если что-то сделал, так сделал, замалчивать подвиг не станет, но пусть только кто-нибудь попробует обвинить его в хвастовстве…
— Он же тебя уроет, — мотал головой Славка. — Он всем рассказывает совсем другое. Мол, у его отца были разборки…
— Какие такие разборки?
— Ну… крутые разборки. Как в фильмах. — И Славка сообщил все, что слышал о встрече обоих Кренделей с ужасным Бэдей.
— Трендеж это, полный, — рассердился Леха. — Это я Мишке фингал поставил, в первый же день, когда мы переехали… — И он тоже рассказал — свою историю. Разумеется, без упоминания о матрасе и пятне.
Славка слушал, раскрыв рот.
— Я тебе не завидую, — сказал он в конце. — Держи лучше язык за зубами.
— Может, еще расскажешь, чего я должен бояться? — Корольков нахмурился. — Вообще, кто он такой этот Крендель?
— Хорошо, — ответил Трушкин, — расскажу.
Но тут прозвенел звонок на урок.
Мишка со своим дружком, запыхавшиеся, появились за секунду до училки. Леха вспомнил, что в коридоре он их не видел. И где у них были дела?
Крендель и его приятель Вадим Дроздовский, по кличке Блэкмор, обежали на перемене чуть ли не всю школу, чтобы предупредить нескольких своих дружков, учащихся в разных классах, что сегодня их всех ждет работа.
— Какая работа? — поинтересовался здоровый и туповатый Колька Череповец из 9 «А» класса. Колька, которого все звали Черепом, учился вместе с Кренделем в прошлом году. Череп до сих пор с радостью был готов во всем подчиняться Мишке.
— Нужно встретить одного новенького, — начал разговор Блэкмор.
— Замочить Моченого, — загадочно произнес Мишка. — Собираемся после пятого урока. Ты знаешь, где.
Череп замыкал список тех, кого нужно было предупредить. Мишка Крендель и Блэкмор перебросились с ним еще парой фраз, после чего во все ноги припустили назад — если бы они опоздали к началу урока, то Маргарита Игоревна устроила бы им сейчас примерно то, что они сами хотели сделать позже с маменькиным сынком.
Славка Трушкин стал рассказывать о положении дел в классе и во дворе не раньше, чем кончилась география. Он выдавал информацию малыми порциями, делая между этими порциями большие перерывы, во время которых вовсю строил из себя прилежного ученика.
На истории, которая была третьим уроком, Трушкин рассказал Лехе Королькову о себе.
На физике — о первой красавице класса, школы «и вообще» Анжеле Жмойдяк.
А на русской литературе, наконец, добрались и до Кренделя.
— Он тут всех достал, абсолютно, — сказал Трушкин. — У тебя еще денег не требовал? Потребует. Увидит тебя с булкой — отберет. Если ему скучно — морду начистит, это у него запросто. Или вот что еще… Рассказать? — Славка скривил губы.
Это было в прошлом учебном году. Сидел как-то Трушкин в школьной столовой — обедал. Салат — съел, суп — съел, занимался вторым и готовился перейти к третьему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52