Попробовав встать, Сара застонала. Снять с ног туфли отныне стало для нее подвигом, на который она уже не была способна.
— Сейчас я вам помогу, — предложила вошедшая Джейн.
Она приблизилась и сняла с Сары сначала туфли, а потом джинсы. Ее руки поражали гибкостью, движения были мягкими и вместе с тем точными и очень быстрыми, Сара почти не чувствовала ее прикосновений.
«Повадки карманника», — промелькнуло у нее в голове.
В полумраке фургона женщины некоторое время молчали. Звукоизоляция была настолько полной, что они слышали лишь дыхание друг друга, и это создавало напряженную атмосферу.
— Здесь вам ничто не угрожает, — вполголоса произнесла ирландка. — Представьте, что вы находитесь на глубине, в подводной лодке. Воздух подается в фургон через специальные фильтры, так что если кто-нибудь попытается отравить нас смертельным газом, тотчас сработает охранная, система и все отверстия автоматически закроются.
На Джейн это не произвело никакого впечатления. Саре показалось, что ее спутнице привычны подобные меры безопасности.
— Можно мне лечь рядом? — спросила Джейн. — Я буду вести себя тихо.
— Пожалуйста, — ответила Сара. Ее голос прозвучал с ложным безразличием. На самом деле слова Джейн взволновали Сару. Она вспомнила, что когда Санди была еще ребенком, то часто обращалась к ней с подобной просьбой. Санди являлась, прихватив с собой все, что входило в ее ставший привычкой ритуал засыпания: подушку, половину плитки шоколада с изюмом, ночник и сборник детских песенок, останавливалась возле ее кровати и спрашивала: «Можно-мне-лечь-рядом-с-тобой-ябуду-вести-себя-тихо?» Сара плотно сомкнула веки, чтобы помешать вырваться наружу подступившим слезам, благословляя полумрак, который скрывал ее смятение. Боже, какой чудесной малышкой была Санди! Как могло все в ней поломаться в один момент? С чего это началось?
— Хотите услышать кое-что еще о моих снах? — спросила Джейн. — Думаете, детали могут нам пригодиться?
— Конечно, — прошептала Сара. — Рассказывайте, мне будет легче справляться с болью.
Что она имела в виду? Сломанные ребра или совсем другое? Она и сама не знала.
ГЛАВА 20
Несмотря на охватившее ее отвращение, Джейн снова пришлось погрузиться в свои сны, просунуть пальцы в черный чемодан, полный чего-то влажного и скользкого. Словно ее заставили перебрать кучу вымазанных нефтью дохлых рыб. Ее буквально выворачивает наизнанку, однако она должна преодолеть тошноту, перебирая выскальзывающие из рук рыбьи трупики с такой осторожностью, чтобы они не расползлись от ее прикосновений, обнажая свои гнусные внутренности, если она сожмет их слишком сильно. Да, очень похоже на то, чем ей сейчас приходится заниматься. Такая же грязная работа. От содержимого ее багажа дурно пахнет, чемодан огромным валуном лежит у нее на коленях. В нем история судьбы той, кем она была прежде и с кем она больше не хочет иметь ничего общего. Теперь Джейн почти ненавидит Сару за то, что она вынудила ее вновь оживить в памяти мрачные события прошлого — убийства и тайные интриги. Как бы ей хотелось сейчас убежать к Джаду и Буббе, пить с ними пиво, курить «травку» и заниматься любовью, как другие девчонки, которые тысячами встречаются на дорогах Калифорний, девчонки, путешествующие автостопом и не знающие даже приблизительно, что ждет их завтра. Почему бы ей не стать одной из этих пустоголовых и беззаботных дурех? Однако вместо этого Джейн должна рыться в наполненном всякой мерзостью чемодане, по локти погружая руки в липкую черную жижу.
Свершилось. Ей все удалось вспомнить.
Джейн не сразу догадалась, чего хочет от нее наставник, человек, который помешал ей утопиться и научил быть невидимой в толпе. Заметив однажды, как он, яростно скомкав газету, сжал ее в своем поросшем седой шерстью кулаке, она догадалась — с ним что-то не так. А ведь секундой раньше Джейн решила, что полиция напала на ее след, и быстро пробежала глазами крупные заголовки, но в них не содержалось ничего опасного.
— Я не могу прочесть ни строчки, — наконец пробормотал Толокин. — Не узнаю буквы. Мне давно понятно, что со мной не все ладно, словно мозг постепенно опустошается. Доктора сказали, что с этим ничего не поделаешь: мой удел — дом престарелых, где мне окажут необходимую помощь. Понимаешь, малышка, я потихоньку превращаюсь в овощ. Полгода назад я еще мог что-то накорябать, но потом ушло и это. Если я возьму в руки карандаш, то мне не удастся вывести и трех слов. На несколько букв мне потребуются часы. Или же я пишу буквы, которые не существуют.
Он показал ей несколько школьных тетрадей, достав их из металлического ящика для боеприпасов, спрятанного под досками пола. Листая тетради, Джейн поняла, что это мемуары киллера, находившегося на службе в одном из частных агентств с поистине неограниченными возможностями выполнить самые изощренные желания своих заказчиков. Ближе к концу дневника почерк того, кто вел записи, стал вытягиваться, делаясь почти неразличимым, так что потом они и вовсе превратились в причудливую вязь, лишенную всякого смысла.
— Мне захотелось запечатлеть все это на бумаге, когда я понял, что память начинает сдавать, — говорил ей Толокин. — Думал, благодаря этой тетради моя жизнь не пройдет зря, что-то от нее да останется, хоть какой-то след. Но теперь я дошел до того, что даже не в состоянии прочесть написанное. Не поможешь ли ты мне в этом?
Так Джейн стала единственной читательницей мемуаров старика убийцы. У поразившей его болезни было сложное название, и для избавления от нее лекарства не существовало. Все началось, казалось бы, с невинных провалов в памяти:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108