В то время Лиз видела во всех этих заявлениях лишь набор нелепых фраз для примирения с происходящим электората. После первого погружения она убедилась, что все это не пустословие. В затопленном метро приостановились физиологические процессы, обычно приводящие к разложению тел. Никакого оссуария в пролетах и туннелях не было и в помине. Время остановилось, превратив легион мертвецов в ирреальную армию, неподвластную законам биологии.
Закрыв двери первого вагона, Лиз посмотрела на часы. Уже больше четырех часов находилась она под водой, а ведь подъем с декомпрессионными остановками займет массу времени. Лиз поморщилась от такой перспективы. Однако решила поработать еще час, а потом подняться на поверхность и уступить место своему дневному напарнику Дэвиду. Если повезет, то инвентаризация всего поезда закончится к ночи.
Вдруг она вздрогнула; ей показалось, что на другом конце платформы промелькнула горизонтальная тень. Лиз замерла, но завихрения ила ограничивали поле видимости, и дальше трех метров очертания самых устойчивых предметов словно оживлялись трепетанием длинных водорослей. Она подняла над головой фонарик, стараясь определить возможное место выхода воздушных пузырьков. Как и все водолазы, Лиз побаивалась аквалангистов-пиратов, этих типов с баллонами за спиной, которые отваживались на короткие рейды в глубины метро. Почти всех этих наемников, авантюристов оплачивали строптивые семьи ради того, чтобы те попытались разыскать тело пропавшего родственника. В лабиринт туннелей они проникали через отверстия, пробитые в подвалах нежилых домов. Рискуя жизнью при каждом ударе ласт, очень ограниченные во времени из-за малой емкости баллонов, они скользили вдоль туннеля, осматривая каждый поезд названного направления в надежде найти останки того, чья фотография была прикреплена к их правому предплечью.
Охотники за наградой, полагающейся за поимку трупа… Секретным приказом № LD-403 агентам батальона водолазов разрешалось убивать их из подводных ружей, не упоминая об этом в рапортах.
Лиз находила эту меру необоснованной.
«Вынос тела на поверхность — проступок наказуемый, согласна, но так — это уж слишком…»
Она снова открыла дверь вагона, чтобы обеспечить себе прикрытие на тот случай, если аквалангист заранее решил напасть на нее. Водолазы, отягощенные скафандром и воздушным шлангом были почти беззащитны перед нападавшими. И хотя большинство подпольных аквалангистов удирали, заметив их, наиболее воинственные считали для себя делом чести разрезать пуповину подводных полицейских и обречь их на верную смерть.
Лиз вспотела. Если бы оставили в покое этих пиратов, те не пытались бы уничтожать водолазов. Чрезвычайные меры еще раз обернулись против их исполнителей.
Девушка отцепила от бедра короткое ружье. Дальность стрельбы его была невелика. Она поискала глазами длинный шланг, извивавшийся на платформе. Достаточно одного удара ножом, чтобы пробить в нем смертельную брешь, откуда вырвется, кипя, сжатый воздух. Проходили тягостные минуты. Когда высох пот на лбу, Лиз решила, что рок миновал ее. Аквалангист-пират, должно быть, повернул назад, заметив ее. Подобрав свой мешок, она стала отходить к лестнице, ведущей на верхний этаж.
Лиз никогда не убивала подпольщиков, но Дэвид, Нат и Конноли хвастались своими «подвигами».
— Это крысы! — говорил ирландец. — Они влезают в вагоны, выбрасывают тела в туннели. Чаще всего они воруют бумажники и достают оттуда новые не гниющие купюры национального банка. Прищучил я одного такого, когда он выходил на поверхность. Денег при нем оказалось больше миллиона! Это мародеры, и если не наказывать их, метро станет их золотой жилой. Ведь мертвых легче обирать, чем живых!
Дэвид придерживался того же мнения. «Кладбищенские сторожа имеют право открывать огонь по грабителям могил, — соглашался он, — вот и мы такие же сторожа!»
Возможно, он был прав.
Лиз присела на ступеньку, положила на ладонь пластиковый квадратик таблицы погружения и углубилась в расчет ступеней декомпрессии, которые предстоит выдержать до выхода на поверхность.
И хотя она не признавалась себе в этом, ей не терпелось побыстрее очутиться под серым небом, нависшим над двориком бункера. Лиз чувствовала себя безоружной перед плавным скольжением гибких теней ныряльщиков-одиночек. В эти моменты тоскливого ожидания она лучше, чем когда бы то ни было осознавала уязвимость своего резиново-медного панциря. Стальной утробный плод… его выживание зависело от пуповины. Блеснувшее лезвие, и все кончено…
Однажды она умрет, изрыгая кровавые пузырьки. Изолированная от воды герметичным скафандром, она не подвергнется чудесному воздействию ила и сгниет в глубине туннеля пленницей своей «свинячьей кожи», как в резиновом саване. В такой перспективе было нечто смешное.
Лиз вновь зашагала, отдаляясь от затопленного кладбища. Рыбки-прилипалы пристроились на ее шлеме, образовав корону из плавников.
На уровне 9 метров она раздула комбинезон так, чтобы плыть, раскинув руки, в расслабленном положении. Болели зубы. Концентрированный воздух, вдыхаемый по меньшей мере на тридцатиметровой глубине, просочился под пломбы, и теперь, при снижении давления по мере приближения к поверхности, его расширение давило на пульпу плохо запломбированных коренных зубов. Профессиональные водолазы уже привыкли к такой неприятности. Лиз в который раз поклялась себе пойти к дантисту, прекрасно зная, что забудет о своем намерении, как только боль исчезнет. Блуждающие мысли привели Лиз к Гудрун, которая переселилась к ней два дня назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63