Это было упоительно. Минута блаженного затишья перед бурей.
— Матиас не выстрелил?
— Нет. Но он продолжал рыскать вокруг мастерской, где Адмирал, напротив, почти не показывался. А если изредка и заходил ко мне, то уж не прикасался к статуе. Но он отнюдь не излечился, нет. Просто боялся, что его увидит сын. Боялся, что получит пулю в лоб, как и я. Оба они — Шарль и Матиас — подхватили одну и ту же болезнь, вот что я об этом думаю. Словно их околдовали — другого слова не нахожу.
— И что случилось потом?
— А потом я закончил статую. Клер вышла замуж, и с тех пор мне мало что удавалось узнать о жизни в усадьбе. Она никогда меня не навещала. Только старик иногда заглядывал, чтобы посмотреть на носовую фигуру. Молча усаживался в кресло и закуривал трубку, не сводя глаз со скульптуры. Страсть его не исчезла, осталась в нем. Просто он махнул на все рукой, спасовал перед сыном. Однако это продолжало его мучить, может, даже больше, чем когда-либо. Ей-богу, не хотел бы я прочесть его мысли в то время. У меня даже родилась идея… но я не скажу, она покажется тебе грязной.
— Вот еще! — запротестовал Жюльен. — Пожалуйста, не считайте меня маленьким!
Брюз обратил на него мрачный взгляд, в котором к волнению примешивалась неловкость.
— Ну что ж, ты сам этого хотел. Я подумал: а вдруг старикан воспользовался девчонкой, сделал ей ребенка, а чтобы отвязаться и в какой-то степени возместить ущерб, заставил сына на ней жениться? Чтобы поправить дело, вот как. Понятно, сын не устроит скандал, и все будет выглядеть куда естественнее, чем брак двадцатилетней с семидесятилетним старцем. Я старался уверить себя, что, разумеется, этот брак фиктивный, просто чтобы заткнуть людям рты, но только ведь глупо было так думать: Адмирал плевал на сплетников; пожелай он жениться на красотке, вряд ли кто смог бы ему помешать!
Жюльен молчал. Сам того не замечая, он впился ногтями в ладони, мысли бешено вертелись в голове. Случайно бросив взгляд в окно, он увидел, что заметно стемнело. В позе статуй, чьи взоры были обращены на дом, с наступлением сумерек появилось что-то угрожающее. Мальчику вдруг захотелось проверить, а не подошли ли они ближе? Чушь, нелепость. Прямо наваждение какое-то.
— Времени поразмыслить над тем, что произошло, у меня было предостаточно, — произнес Бенжамен Брюз, делая упор на каждом слоге — способ, к которому прибегают пьяницы, чтобы сохранить связную речь, — иногда возникало впечатление, что все они затеяли какую-то игру, воздвигая перед собой как можно больше препятствий… Старик, Матиас, Клер… Странную игру, в которой я ничего не понимал. Кто на кого имел зуб? Кто кому собирался мстить? Как раз перед войной, помню, я вдруг увидел все в другом свете, мне показалось, что девица, потехи ради, сталкивает лбами папашу и сынка, чтобы те друг друга уничтожили, словно она ненавидит обоих. Ну а потом… потом у меня появились другие заботы. В конце концов, жизнь этой троицы меня не касалась.
— Как умер отец? — почти прошептал Жюльен. — Я слышал, мать обвиняли в убийстве?
— Да… Темная история.
Он зевнул. Мальчик понял, что больше из него ничего не вытянуть. Через минуту однорукий заснет, сраженный лошадиной дозой спиртного. Жюльен встал, охваченный яростью и вместе с тем желанием разрыдаться. Действительно, Брюз уронил голову на стол и забормотал что-то нечленораздельное. Жюльен дождался, кода он захрапел, и направился к выходу. В тот момент, когда он переступал порог, сердце у него сжалось: ни разу за время их беседы Брюз не сказал о Матиасе «твой отец». Ни разу. Не в силах сдерживать слезы, мальчик бросился в толпу истуканов, раздавая удары кулаками направо и налево. Как же он их ненавидел!
12
До дома Жюльен добрался, когда уже почти совсем стемнело. Необъяснимым образом ему передалось опьянение Бенжамена Брюза: он шел покачиваясь, ноги от долгой ходьбы онемели и отказывались повиноваться.
В конце дороги его ждала Клер. Она стояла, воинственно скрестив руки под грудью, глаза ее пылали гневом. Мальчик вдруг почувствовал, что мать обо всем догадалась.
— Знаю, знаю, откуда ты идешь! — почти прокричала она. — С Совиной просеки! Не дружок ли твой, Рубанок, дал адресок? Мне отлично известно, кто там живет. Навестил Брюза? И не вздумай отпираться: от тебя несет вином, а вся одежда — в стружках! Вот, оказывается, чем ты вздумал заняться? Проводишь расследование за моей спиной? Это Рубанок забил тебе голову всякими глупостями?
Какое злое у нее лицо! Маленький рот сжат так, что побелели губы, а морщинки вокруг глаз от негодования стали резче, заметнее. Жюльен подумал, что она его сейчас ударит, что на ней опять маска горгоны, поразившая его там, на Вороньем поле. Но из груди матери лишь вырвался тяжелый вздох, словно она, одержав над собой победу, решила положить ссоре конец. Повернувшись спиной, Клер устремила взгляд на багровую линию горизонта.
— Хочешь знать правду? — тихо произнесла женщина. — Что ж, тебя можно понять. Вот только не пожалел бы ты потом. Нельзя дать этим людям нас поссорить. Разумеется, они попробуют все испортить. А я-то надеялась, что мы начнем новую жизнь, привыкнем друг к другу. Хватит оглядываться в прошлое, с меня довольно! А ты… ты снова и снова заставляешь меня почувствовать, что я уже старуха.
— Я пытался, — проговорил Жюльен, — но это сильнее меня. В моей голове все время крутится одно и то же: Адмирал, Матиас… Кто из них мой отец? От чего умер Матиас? Несчастный случай, или его убили? Помоги мне во всем разобраться, сделай это, не бойся, что сочту тебя дурной женщиной! Я должен знать, должен, просто чтобы перестать об этом думать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105