– пробурчала Сара. – Рекс умер двадцать пять лет назад, Мэрилин покончила с собой шесть месяцев назад. Подумай немного головой! У меня нет настроения шутить. Мне бы хотелось понять, на что я подписалась, пока типы из ФБР не заявились, чтобы надеть на меня наручники.
Для подстраховки она позвонила шерифу Каллагеру, чтобы узнать, как движется расследование. Толстяк ответил, что они склоняются к версии мотоциклистов, и повесил трубку. Очевидно, расследование смерти бывшего каскадера не являлось первостепенно важным.По дороге в Венецию Сара заметила, что за ней следят. Зеленый «понтиак» намертво к ней приклеился. Сначала она испытала укол страха где-то в области затылка и чуть не расплющила педаль газа, но потом поняла, что этому человеку не составит труда разыскать ее. Проще было решить все сейчас, среди бела дня, в толпе народа. Она перестроилась и съехала на парковку, наполовину забитую разноцветными машинами с досками для серфинга на крышах. «Бич бойз» пели «Калифорния герлз», тут с ней не могло произойти ничего плохого. Выключив мотор, она вышла из машины и прислонилась спиной к дверце, наблюдая за приближением автомобиля своего преследователя. «Понтиак» нерешительно притормозил, собираясь было проехать мимо площадки, но все-таки свернул на парковку, остановившись в десяти метрах от Сары. Наконец у нее появилась возможность рассмотреть водителя – крупный, высокий, лысый, с перебитым носом профессионального боксера и огромными усами, скрывающими рот. На голом черепе сияли солнечные блики. Неловко улыбаясь, он преодолел несколько метров, отделявших его от Сары.– Меня зовут Матиас Грегори Микофски, – представился он. – Я преподаю антропологию в Беркли. Точнее, преподавал, пока мне не пришлось бросить это занятие, чтобы посвятить себя более личным исследованиям. Мне очень жаль, что я напугал вас. Глупо было вас преследовать, но я просто не решался подойти к вам, боялся, что вы примете меня за сумасшедшего.Сара не знала, что и думать об этом типе. На самом деле он не слишком был похож на университетского преподавателя – проще было представить себе, как эта горилла сидит за рулем грузовика в кабине, обклеенной фотографиями голых девиц, одной рукой держа руль, а второй одну за другой открывая банки с пивом.– Один телефонный звонок, и вы сами сможете убедиться, – обиженно произнес он, догадавшись о ее сомнениях. – Посмотрите, вот мой пропуск в университет. – Он открыл бумажник, но Сара лишь рассеянно взглянула в его сторону – подделать такой документ ничего не стоит. – Я хорошо знал Джастина Делакура. Мы общались с ним до самого… до того дня, когда его убили. Гвеннола Маэль тоже меня знает. Именно Джастин рассказал мне о вас. Он позвонил мне сразу после того, как вы отказались купить шпагу.– А, все понятно, – вздохнула Сара. – Вы член Общества жертв Рекса Фейниса.Микофски горько улыбнулся.– Я бы сказал, что я скорее президент Общества врагов Рекса Фейниса, – глухо поправил он. – Не стоит принимать меня за идиота, я приехал предупредить, что вы в опасности.– Меня убьют, как Джастина?– Нет, хуже. Вас будут использовать, манипулировать вами. И именно это уже происходит. Адриан Уэст – недоумок, который играет с огнем. Он не отдает себе отчета в том, что начнется, если открыть контейнеры.– Гвен говорила мне что-то в этом духе, рассказывала о дьяволах, демонах, существах, явившихся из ада. Ее слова меня не слишком убедили.– Гвен расстроена. За последние годы ее состояние ухудшилось. Кризисы случаются все чаще и чаще. В ее бреде есть доля истины, однако в том, что касается природы Рекса, она ошибается. Существо, которое мы упорно продолжаем называть Фейнисом, не имеет ничего общего с миром демонов. Он не приспешник Сатаны, не падший ангел, вышедший из геенны огненной. Это кое-что другое. Нечто вроде существа…– Вы хотите сказать – душевнобольной, убийца?Микофски провел правой рукой по голому черепу, покрасневшему на солнце. Казалось, ему не по себе.– Сейчас я попробую вам объяснить, с чем Вы столкнетесь, – понизив голос, произнес он. – Причиной всему стало кино. Кинематограф производит фильмы, которые смотрят сотни миллионов зрителей. Персонажи, там фигурирующие, становятся объектами страстного поклонения. Ими восхищаются, им поклоняются, как богам. Толпы ломятся в темные залы, чтобы пасть ниц перед этими новомодными божествами так же, как древние египтяне ходили в храмы, чтобы пасть ниц перед изображениями Ра или Осириса. Сегодня мы поклоняемся не богу, а звездам. Карикатурам на божественное. Все это обожание в конце концов породило мощный напор энергии. Электростатический напор, который возможно измерить, – он такой же сильный, как молния.Сара отступила на шаг. Она прекрасно понимала, что за этим последует. Микофски оказался гуру секты чокнутых, которые во множестве развелись в Калифорнии. Она искала способ закруглить разговор, не спровоцировав при этом взрыв ярости толстяка, чья грузная фигура внушала опасения и призывала к осторожности.– Подумайте! – припечатал бывший преподаватель. – Чем публика восхищается больше всего? А?– Ну… актерами, – промямлила Сара. – Вы сами только что это сказали.– А вот и нет! – пророкотал ее собеседник. – Вы ошибаетесь. Зрители никогда не видели актеров из плоти и крови. Их благоговение относится прежде всего к образам этих актеров… Образам, отпечатанным на пленке. Образам из желатина. С течением времени персонажи, которые движутся на экранах всего мира, становятся более живыми, чем люди, которые их играют. Они превращаются в магические иконы, каждую минуту вбирают в себя любовь очарованной толпы, насыщаются ею, раздуваются от нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78