Судорожно вцепившиеся в ленту руки отказывались повиноваться. Из отверстия высунулась голова Томака. Ануна начала спускаться, стараясь не делать резких движений. Лен держал хорошо. Наклон стены составлял градусов пятьдесят. Она попыталась подобрать ноги, но лишь ободрала коленки и распласталась, чуть не выпустив ленту. Известняк был очень гладкий, отполированный руками тысяч людей. Если она и заскользит по нему, то пострадает лишь от трения, а не напорется на какие-либо неровности. Девушка продолжила спуск. Ночной ветер, хлеставший по потному телу, казался ледяным; зубы выстукивали дробь. Без каких-либо осложнений она спустилась до конца ленты и вдруг безо всякой опоры повисла над пустотой. От земли ее отделяло семьдесят пять локтей. Собравшись в клубок, она покатилась по склону и удачно приземлилась на смягчивший падение песок. Другого способа спуститься не было. Еще девочкой она часто скатывалась так с вершин барханов на краю пустыни, но там был мягкий песок, а не камень… Падение оглушило ее, и она не видела, как спускался Томак. Когда она пришла в чувство, старик лежал в песке на спине и постанывал. Он здорово ободрал себе кожу. Она взяла его за руку, помогая подняться, но он закричал, как ребенок: у него оказалось вывихнуто плечо.— Мы смогли… — задыхаясь проговорила она, сама еще не до конца поверив в это. — Мы живы! Пойдем, надо где-то укрыться.Она поддерживала Томака, пока они шли к глинобитным домишкам на берегу реки.Голые, безумно уставшие, окровавленные, они все дальше уходили от царства мертвых. Небо посинело, а скоро оно станет розовым. Через какой-то час, когда солнечные лучи упадут на пирамиду, люди, увидев пляшущую на ветру ленту, подумают, что ненавистный всем Анахотеп покинул свою гробницу, чтобы тревожить живых, и вымажут лица илом, взывая к милосердию Осириса.
23
Домики были скромные, сделанные из глины, смешанной с рубленой соломой. Ануна надеялась украсть там кое-какую одежонку, но не потому, что стеснялась наготы — в Египте рабочие и земледельцы часто работали в таком виде, прикрыв пенис простым бамбуковым или кожаным чехольчиком, — ей хотелось скрыть многочисленные кровоточащие порезы на теле, которые могли бы привлечь к ней внимание. Она умирала от голода и жажды. Увы, поблизости не видно было ни одного фруктового дерева, так как здесь начиналась пустыня, и лишь заросли папируса покрывали подступы к реке.Она довела Томака до невысокой ограды из больших камней и внезапно рывком потянула его за руку, вправив плечевой сустав. Старик вскрикнул от боли. Все вокруг было спокойно. Не видно было никаких следов Нетуба или пигмеев. В каком направлении они пошли? Может, вернулись в лагерь, расположенный в развалинах старой крепости?— Они уплыли по реке, — пробормотал Томак, будто угадав ее мысли. — Взгляни, вон следы от мешков… Они ведут к берегу, где их, должно быть, поджидала большая лодка. Они собираются покинуть провинцию и спуститься к морю. А оказавшись в дельте, покинут Египет.— Это тоже ты придумал? — с горечью в голосе спросила Ануна.— Нет… а вообще-то не знаю… Во всяком случае, я бы так же поступил на их месте. Им нужно как можно скорее удрать из нома. Если их остановят солдаты, то, обыскав их груз, сразу догадаются, что сокровища похищены из гробницы. На всех украшениях стоит клеймо Анахотепа.— Надо их догнать, — решительно сказала Ануна. — Я не хочу лишаться своей доли… Я очень рисковала. Без меня у них ничего бы не получилось.— Девочка моя, — простонал Томак, — что ты сможешь сделать с этими негодяями?— Не знаю, — призналась девушка, — но ждать здесь неизвестно чего я не буду.Она поднялась и проскользнула во двор одного из домов с потрескавшимися стенами. Подвешенное на палках, там сушилось белье. Она сняла два куска грубой ткани, в которую можно было завернуться Томаку и ей самой, чтобы защититься от жгучего солнца. Затем она вернулась к старику и помогла ему дойти до реки. Она рассчитывала завладеть одной из рыбацких лодок, сплетенных из папируса. Ануна слишком устала, чтобы грести, но течение должно отнести их именно туда, куда надо. Прежде чем залезть в лодку, она выдернула из ила несколько стеблей папируса, сразу очистила их и с жадностью съела сердцевину. Это была пища бедняков, которая лишь наполняла желудок, притупляя чувство голода.Когда Томак сел в лодку, она, собравшись с силами, столкнула ее в воду, потом одним прыжком вскочила сама. Хватило нескольких гребков веслом, и лодка очутилась на быстрине, а дальше течение само понесло их.Томак скорчился на дне и уснул. Усталость одолевала и Ануну. Теперь, когда нервное напряжение отпустило ее, ей с трудом удавалось держать глаза открытыми.«Надо поспать…» — решила она. Укрывшись от солнца под украденной тканью, она примостилась на корме, закрыла глаза и тотчас уснула.
Ее разбудил сильный удар. Сначала она подумала, что лодка наткнулась на подводный валун, потом увидела, что валун шевелится. Камень оказался спиной гиппопотама. Томак завизжал, как напуганная женщина. Египтяне ненавидели этих животных, врагов крокодилов: они часто нападали на рыбацкие лодки, когда те встречались с плывущим стадом. «Мы сейчас опрокинемся!» — подумала Ануна, и в тот же момент лодка перевернулась. Девушка оказалась в воде, взбаламученной гиппопотамами. Страх охватил ее, когда с обеих сторон она увидела темные туши. Если животные еще больше приблизятся друг к другу, они раздавят ее, даже не заметив этого. Она боролась с течением, силясь как можно скорее отплыть, так как расстояние между животными быстро сокращалось. В мутной от ила воде невозможно было сориентироваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92