Те, которые были величиной с двухвостку, попадали в мыло и в масло. Те, которые были величиной с собаку, забирались в ванны и, используя огонь и дым, находившиеся внутри них, обращали воду в пар, как только кто-нибудь отвертывал кран с холодной водой, причем неосмотрительные люди нередко сильно ошпаривались. Те из драконов, которые были величиной с голубя, залезали в рабочие корзинки или ящики комода и кусали вас, когда вы хотели достать иголку или носовой платок.
Легче было избежать встречи с теми драконами, которые были с барана, так как их можно было заметить издали. Но когда они влетали в окна и свертывались под вашим одеялом, где вы находили их, когда собирались ложиться спать, внезапная встреча обыкновенно причиняла сильное потрясение. Драконы подобной величины не ели людей, довольствуясь одним салатом, но они ужасно прожигали простыни и наволочки.
Конечно, Государственный совет и полиция сделали все, что можно было сделать. Правда, они не стали предлагать руку принцессы тому, кто убьет дракона. Это было хорошо в доброе старое время, когда на свете были всего-навсего один дракон и одна принцесса, но теперь было гораздо больше драконов, чем принцесс, хотя английская королевская семья довольно многочисленна. Кроме того, предлагать принцесс в виде наград за убийство драконов было бы напрасной тратой принцесс: каждый и так убивал драконов столько, сколько мог, по личному побуждению, без малейшей надежды на награду, лишь бы избавиться от этих противных тварей.
Государственный совет принял на себя сжигание всех драконов, сданных в его канцелярии между десятью часами утра и часом пополудни, и ежедневно можно было видеть целый поезд телег, фургонов и вагонов, полных мертвых драконов на той улице, где находился Государственный совет. Мальчики привозили тачки, полные дохлых драконов, и дети по пути из утренних классов заходили в канцелярии, чтобы оставить горсточку-другую драконов, принесенных в ранцах или носовых платках. И все же казалось, что число этих тварей нисколько не уменьшалось.
Тогда полиция воздвигла высокие башни из парусины, натянутой на деревянные рамы и обмазанной патентованным клеем. Когда драконы натыкались на эти башни, они прилипали к ним, как прилипают мухи и осы к липким бумагам, развешанным на кухне. После того как башни покрывались драконами, полицейский инспектор поджигал их, и они сгорали дотла вместе с налипшими на них животными.
И все-таки число драконов, по-видимому, увеличивалось изо дня в день. Магазины были полны всякой отравы для драконов, антидраконового мыла и непроницаемых для драконов оконных занавесок. Словом, все, что только можно было сделать, делалось. А число драконов все же продолжало возрастать.
Было очень нелегко определить, чем можно отравить дракона; дело в том, что они употребляли самую разнообразную пищу. Самый крупный вид ел слонов, пока можно было их достать, а затем перешел к лошадям и коровам. Другой вид не ел ничего, кроме ландышей, а третий питался исключительно министрами, пока их можно было раздобыть, а затем с аппетитом пожирал мальчиков в формах учебных заведений. Были и такие, которые предпочитали кирпичи, и трое из драконов этого размера в один день съели две трети огромной богадельни.
Но размер, которого Эффи боялась больше всего, был равен длине вашей столовой. Еще бы не бояться его! Ведь эти драконы поедали маленьких девочек и мальчиков.
Вначале Эффи и ее брат были очень довольны переменой в своем образе жизни. Было так весело бодрствовать всю ночь и играть в саду, освещенном электрическими фонарями. И звучало так странно, когда мама говорила, укладывая их спать:
— Доброй ночи, дорогие мои, спите крепко весь день и не вставайте слишком рано. Вы должны спать, пока не стемнеет совершенно. Ведь вам бы не хотелось, чтобы противные драконы поймали вас?
Но через некоторое время им все это очень надоело: они хотели видеть цветы и деревья, растущие в полях, видеть солнечный свет на дворе, а не через стеклянные окна и патентованные занавески, непроницаемые для драконов. Им хотелось также поиграть в траве, чего им не позволяли делать в освещенном электричеством саду из опасения ночной росы. И хотение это достигло такой крайности, что они принялись измышлять какую-нибудь причину, по которой они должны бы выйти на сверкающий, но опасный дневной свет. Они только не хотели ослушаться своей матери.
Но в одно прекрасное утро мать была очень занята приготовлением какой-то новой отравы для драконов, которую хотела положить в погреб, а отец перевязывал руку чистильщика сапог, которого оцарапал один из тех драконов, которые любили лакомиться премьер-министрами, когда их можно было добыть, и никто и не подумал повторить детям:
— Не выходите, пока не стемнеет совершенно!
— Пойдем теперь, — предложил Гарри, — это не будет непослушанием с нашей стороны. И я знаю в точности, что нам следует сделать, только не знаю, как за это приняться.
— Что же нам следует сделать? — спросила Эффи.
— Как что? Надо разбудить Георгия Победоносца, — ответил Гарри. — Он ведь был единственным во всей стране, кто сумел справиться с драконом, люди из волшебных сказок не идут в счет. Думаешь, Георгий Победоносец вымысел? Вот и нет! Он только спит и ждет, чтобы его разбудили. Только никто теперь не верит в него. Я слышал, как папа это говорил.
— Мы с тобой верим, — сказала Эффи.
— Конечно, верим. И понимаешь, Эффи, именно поэтому-то мы и могли бы его разбудить. Ведь нельзя разбудить кого-нибудь, в чье существование не веришь, не правда ли?
Эффи согласилась с этим, но где могли они найти Георгия Победоносца?
1 2 3 4 5