Она спрашивала их про занятия, про учёбу, про все, самое неинтересное. Из-за скучноты разговора я гонялся за невесть как обнаружившейся на лужайке бабочкой, за цветком, за самим собой и в глазах умного Колли выглядел, наверное, очень глупо. А он смотрел на меня серьёзно, ждал, чтобы что-то сказать. В конце концов я угомонился и решил получить ответы на мучившие меня вопросы; ведь его хозяйки учились с моим хозяином.
— Можно обратиться к вам? — учтиво спросил я Колли, видя, что он слишком уж пристально разглядывает ножки мамы Маши.
— Конечно, — Колли с трудом оторвался от своего занятия и повернул свою узкую физиономию ко мне.
— В прошлую нашу беседу вы говорили о моем хозяине и даже показали мне его увлечение, Настеньку, если не ошибаюсь. Так вот, не могли бы вы меня утешить, сказав, а в чём собственно их размолвка? Почему Настенька перестала испытывать симпатию к нашему Вите?
— Вопрос ваш хоть и заслуживает внимания, — подумав, сказал Колли, — но вряд ли я утешу вас, сообщив, что никакой размолвки между ними нет, а есть нечто другое, вероятно, не доступное нашему с вами собачьему соображению.
— Что же, если это не секрет?
— Неуверенность вашего, милый пёсик, хозяина в своих силах.
— Не понимаю вас, — возразил я, и мне почему-то захотелось добавить — мсье.
— Очень просто. Когда юноша совершает какой-то особенный поступок, то, будучи осенённым взглядом девушки, он сверяет свой поступок с этой девушкой, вернее, её взглядом.
— И какой же поступок совершил наш Витя? — спросил я, опасливо поглядывая на маму Машу, увлечённую, судя по всему, разговором с Олей и Полей.
— На мой взгляд, благородный. Он спрятал школьный журнал, выразив тем самым протест против несправедливой оценки, поставленной учительницей…
— Настеньке?
— Не только ей; тогда не было бы ценности поступка, а была бы только симпатия к даме, причём субъективная. Ценность поступка в том, что Виктор за справедливость вообще. Понимаете, он не выборочно принципиален, это его сущность.
Мне было ужасно приятно слушать Колли, и хотелось узнать, чем там кончилась история с журналом.
— Позвольте узнать, — спросил я, — а чем закончилась история с журналом?
— Пока ничем, журнал не нашли.
— А Настенька?
— Судя по рассказам моих хозяек, она в восторге от Вити.
— Но он же отчего-то страдает…
— Ну, не от этого же, а от того, что не уверен, правильно ли он поступил, и не хочет впутывать в свои дела даму. Ещё одно свидетельство его благородства.
— Спасибо вам, — искренне поблагодарил я Колли и отбежал.
И вдруг лужайка показалась мне тоскливой и ненастоящей. И маленькой.
Как же я понимаю школьников, которые ждут каникулы и лета! Ведь летом где-нибудь далеко от города можно просто быть самим собой. Теперь лета жду и я. Поедем на дачу, к Ватутьке, будем писать Пал Палычу диссертацию. Здорово будет! А на последний месяц поедем в оздоровительный пансионат.
Глава 15. Это звонила Она
Я смотрел на беседующих со стороны, и мне многое стало ясно. Мама-Маша как раз в это время тоже закончила разговор с близняшками, и мы раскланялись. Началась, вернее, продолжилась, моя любимая прогулка с мамой Машей.
Я, как мог, рассказал ей о Вите, о том, что не надо совершенно беспокоиться, что нет такой девочки, которая бы посмела не обратить внимание на Витю, и Мама-Маша осталась довольна нашей беседой.
Когда мы пришли домой, она покормила нас всех, я лёг передохнуть, но услышал обрывки разговора мамы с Пал Палычем. Она говорила, что в школе у Вити все в порядке, и вообще все это мелочи жизни, а что надо уже думать о том, как бы отправить нашего Витю в оздоровительный пансионат летом на море.
Лето и море — это очень хорошо. А дальше они стали говорить о том, что надо к новому учебному году купить Вите новую школьную форму.
Если вы хотите знать моё собачье мнение о школьной форме, то скажу вам только одно: если все будут выглядеть одинаково и говорить одно и то же — жить будет совершенно невозможно. Одежда у учеников должна быть и красивая, и дешёвая, а главное, всегда висеть в магазине, чтобы родителям не искать её все лето. Летом ведь так приятно купаться в реке или в море, отдыхать…
Сперва я очень обрадовался за Витю, что он едет в оздоровительный пансионат. А потом загрустил о том, что меня, наверное, туда не повезут… Однако я — оптимист и, немного погодя, взбодрился и снова порадовался за Витю.
Витя пришёл в тот день поздно, потому что он был во дворце пионеров. Витя занимается там в кружке рисования и очень дружит с мальчиком из кружка химии. И тут у меня родилось подозрение, что бертолетова соль из замочной скважины — это плод общения Вити с этим мальчиком.
Правда, это только в том случае, если в школе, где учится этот мальчик, все стены окажутся разрисованными карикатурами на учителей…
Витя пришёл домой и сразу же засел за уроки. Я, как всегда, принялся ему помогать.
Вдруг раздался звонок. Витя поднял трубку и весь засиял. Я все понял.
Это звонила она!
Глава 16. Мои ночные приключения
Вечером я долго не мог заснуть, мне все казалось, что у меня безумно неудобная кровать. Я ворочался и все думал, что бы такое сделать. И сделал.
Щёлкнула входная дверь: Пал Палыч пошёл выносить помойное ведро. Я, ещё не сообразив, для чего это мне, выскочил в открытую дверь и помчался на улицу.
На улице я уже начал соображать, что к чему; мысли лихорадочно забегали внутри моей собачьей головы. Я помчался в школу. Дорогу знал прекрасно, да это и не было очень далеко от дома. А когда что-то очень надо — дороги не замечаешь. В школе я был через десять минут.
Пока бежал, я вдыхал ночной воздух;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79