— Ватутька, что это может значить?
— Не знаю. Но не спи, не гавкай, не зевай. И не делай глупостей, а то я укушу тебя, как только ты отсюда вылезешь. Ясно?
Ватутька убежала. А я в темноте чуть не переломал себе ноги, когда перемахнул через поленницу дров, — так спешил сообщить эти новости лису.
Он выслушал меня, встал, сладко потянулся, расправил мускулы.
— Отлично, Пират. Я думаю, теперь настал мой час. Сиди здесь. Пойду я. Я — ночной зверь.
Лис исчез, растаял, сгинул в темноте, словно его никогда на свете и не было.
А я сижу и пишу дрожащей лапой. Может быть, это мои последние строки, а может, мои последние минуты…
Слышу…
Блаженство
В тот же день вечером. Сперва меня посыпали каким-то вонючим порошком. Затем меня вымыли хозяйственным мылом потом туалетным. Тётя Груша поливала меня из кувшина кипячёной водой. Но я смирно стоял в корыте и все стерпел. Я только все время старался лизнуть руку Вити или мамы Маши. До Пал Палыча я не смог дотянуться. Он сидел на террасе, держал наготове одеяло и удивлялся:
— Честное слово, Витька, пёс вырос, хотя и похудел вдвое! А какой взгляд! Читает мысли на расстоянии!
Меня опять окатили чистой водой и, наконец, вытерли и завернули в одеяло. А мой хозяин сейчас же сел рядом и обнял меня вместе с одеялом.
Я заснул в ту же минуту.
Переоценка ценностей
27 августа. Сегодня моя прекрасная жизнь продолжается. Утром меня разбудила тётя Груша и позвала завтракать. На завтрак, как и всегда, овсяная каша. Я съел и попросил ещё. Тётя Груша налила в миску простокваши, покрошив хлеба.
— Господи, чем они тебя кормили, Пиратка? Капустой? Квасом?
Милая тётя Груша, как она проницательна! Я подпрыгнул и лизнул её в щеку. Она не рассердилась.
— Ну, баловень, узнал теперь, почём фунт лиха? Пойдём-ка вместе доить Фросю… Там и не нюхал поди молочка?..
А потом был волшебный день. Меня кормили и ласкали, ласкали и кормили, так что я совсем запутался — что лучше? Но самое прекрасное было даже не это. Под берёзой…
Нет, лучше я все расскажу с самого начала, с того момента, когда лис сказал: «Настал мой час!..»
Он убежал, а я, стуча от волнения зубами, пытался что-то писать в грязной ковбойской тетради…
Вдруг примчался лис:
— Быстро за мной!
Мы понеслись к подкопу. Вижу: на заборе головой вниз висит Пал Палыч, машет руками и шёпотом говорит кому-то:
— Ноги, ради Бога, не выпускайте…
Я обмер — он висит на колючей проволоке! Что у него останется от живота и штанов! Не успел я об этом подумать, как над забором показалась ещё одна голова — моего дорогого хозяина Вити:
— Подвинься, пап! Ты весь матрац занял…
— Ну, держись, Витька! — сказал Пал Палыч. — Не сверни голову!..
Что там произошло дальше — я не разобрал. Только увидел, как в воздухе мелькнули Витины ноги и весь Витя повис на этой стороне.
— Прыгай! Отпускаю! — шептал Пал Палыч.
Я бросился к Вите, не выдержал и заверещал от радости каким-то несобачьим визгом.
Витя сразу же зажал мне нос, но было поздно. В окнах зажёгся свет. Загремела дверная цепочка. Затопали тяжёлые шаги и — шах! — громыхнул выстрел.
Невозможно описать мой ужас! Я уже представил, как все мы — я и мои дорогие хозяева — лежим, застреленные Сиплым. Вдруг в темноте, совсем рядом, словно вспыхнул и засветился огонёк. Это был лис.
— Бегите! Быстро! Погоню я возьму на себя! Прощай, друг!
Это был мой благородный лис. Конечно, никто, кроме меня, не понял его слов. Но все услышали, как Сиплый тяжело побежал к калитке, громко ругаясь:
— Ах ты рыжая тварь! Ну погоди у меня!
— Не надо, дядя! Не надо! Нам за него в школе попадёт! — хором вопили ковбои.
Мы воспользовались суматохой и быстро перелезли через забор.
— Ходу, ребята, ходу! — скомандовал Пал Палыч.
И все кинулись бежать: впереди — я, за мной — Витя, потом — Мама-Маша и Пал Палыч. Замыкающим были Одноглазый и старик, который живёт в жёлтом домике на горе.
Из нашей калитки навстречу нам выбежала тётя Груша.
А утром в саду под берёзой я увидел Витю и Пал Палыча — они покрывали старую собачью будку новой крышей. Чуть дальше мой одноглазый друг не спеша доедал что-то из моей миски. Мама-Маша большими ножницами выстригала у него из хвоста репейники. Тётя Груша, сложив на животе руки, смотрела на все это, качала головой:
— Из каких доходов буду я на старости лет кормить дармоеда?..
— Не прибедняйся, Аграфена, не объест тебя животное, — замахал на неё руками старик, который живёт в жёлтом домике на горе. — А этой собаке цены нет, столько горя измыкала! Ты вглядись — умней человека.
Что сделал я?
Переполненный радостью, подпрыгнул с такой невероятной силой, что прямо с крыльца сделал полное сальто.
— Ах! А-а-аах! — вскрикнули все хором.
Но я уже стоял на ногах. Не касаясь земли, я облетел нашу дачу вокруг и последним длинным, великолепным прыжком влетел в бочку с водой, где вертелись всякие мелкие козявки.
— Отличный трюк, Пират, — сказал Пал Палыч, вытаскивая меня за шиворот, — ты, я вижу, по-прежнему будешь оживлять и украшать нашу жизнь.
Возвращение
29 августа. Кончилось лето, кончилась дача.
Завтра мы возвращаемся в город. Я выскулил у Вити разрешение последнюю ночь ночевать в саду и сплю рядом со своим большим другом возле будки, развалясь в траве. Это так здорово!
Прямо над головой у меня, за деревьями, только очень далеко, светит жёлтая звезда. Она похожа на глаз лиса, и это мне приятно. Мне кажется, что этой мой умный друг смотрит на меня из тёмных кустов во дворе за высоким забором.
— Ты что сопишь? — спросил меня Одноглазый, поворачиваясь на другой бок.
Ах, нет! Ведь я совсем забыл! Ни Чёрного Дьявола, ни Одноглазого — больше нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79