Он не станет отвечать на твои письма или обращать на них какое-либо внимание. Он питает отвращение к написанию писем и не желает, чтобы ты обременяла его. Если когда-нибудь возникнет вопрос, требующий настоятельного ответа, – например, в случае твоего отчисления, чего, как я надеюсь, не произойдет, – ты можешь связаться с мистером Григгсом, его секретарем. Эти ежемесячные письма являются для тебя обязательным условием; это единственная плата, которую требует мистер Смит, поэтому, отправляя их, ты должна быть такой же пунктуальной, как при оплате счета. Я надеюсь, что они всегда будут написаны в уважительном тоне, оправдывающем оказанное тебе доверие. Ты должна помнить, когда пишешь попечителю, что ты из приюта Джона Грайера.
Джеруша нетерпеливо поискала глазами дверь. Голова у нее кружилась от волнения, и все, чего она желала, это сбежать от банальных сентенций миссис Липпет и подумать. Она встала и осторожно отступила на шаг.
Миссис Липпет жестом остановила ее: получив возможность поразглагольствовать, она не могла позволить, чтобы ее проигнорировали.
– Я надеюсь, ты испытываешь должную благодарность за эту редкую удачу, что выпала тебе? Не многие девочки на твоем месте получают такой шанс преуспеть в жизни. Ты всегда должна помнить…
– Я… да, мэм, спасибо. Наверное, если это все, я пойду пришью заплатку на штаны Фредди Перкинса.
Когда дверь за ней закрылась, у миссис Липпет вытянулось лицо, и заключительная часть ее речи повисла в воздухе.
Письма мисс Джеруши Эббот мистеру Длинноногому Дядюшке Смиту

ФЕРГЮССЕН ХОЛЛ, 215
24 сентября
Дорогой Добрый-Попечитель-Посылающий-Сирот-в-Колледж,
Вот и я! Вчера я ехала поездом четыре часа. Забавное ощущение, не правда ли? Прежде мне не доводилось путешествовать на поезде.
Колледж – самое большое и загадочное место: всякий раз как я покидаю свою комнату, я непременно теряюсь в пространстве. Я опишу Вам его позже, когда пройдет мое первое замешательство; кроме того, я расскажу Вам о своих занятиях. Уроки начнутся только в понедельник утром, а сейчас субботний вечер. Но мне хотелось написать просто, чтобы познакомиться.
Кажется странным писать письма тому, кого не знаешь. Для меня же писать письма и вовсе странно, – за свою жизнь я написала не более трех-четырех, – так что прошу Вас не обращать внимания, если они не будут образцовыми.
Перед моим отъездом, вчера утром, у нас с миссис Липпет состоялся серьезный разговор. Она рассказала, как мне нужно вести себя всю оставшуюся жизнь и, особенно то, как я должна относиться к доброму джентльмену, который столько для меня делает. Я должна быть Очень Вежливой.
Но как можно быть очень вежливой к человеку, называющему себя Джон Смит? Отчего Вы не выбрали себе имя с менее выраженной индивидуальностью? С таким же успехом я могла бы писать письма уважаемому Столбу-для-Привязи или уважаемому Шесту-для-Сушки-Белья.
Я много думала о Вас этим летом; тот факт, что кто-то заинтересовался мной после всех этих лет, вызывает во мне такое чувство, словно я обрела нечто вроде семьи. Это так, будто я теперь кому-то принадлежу, и ощущение это весьма комфортное. Тем не менее, должна сказать, что, когда я думаю о Вас, моему воображению негде разгуляться. Я знаю о Вас три вещи:
I. Вы высокий.
II. Вы богатый.
III. Вы ненавидите женский пол.
Полагаю, я могла бы называть Вас «Дорогой мистер Женоненавистник». Только это звучит довольно оскорбительно для меня. Либо «Дорогой мистер Толстосум», однако это оскорбительно для Вас, словно деньги – Ваша самая отличительная черта. Кроме того, быть богатым – это настолько «внешнее» качество. Быть может, Вы не будете богаты всю свою жизнь; многие очень умные люди разорились на Уолл-стрит. Но, во всяком случае, Вы на всю свою жизнь останетесь высоким! Поэтому я решила называть Вас «Дорогой Длинноногий Дядюшка». Надеюсь, Вы не будете против. Это всего лишь частное прозвище, о котором мы не скажем миссис Липпет.
Через две минуты зазвонит десятичасовой колокол. Наш день разделен на отрезки между звуками колокола. Мы едим, спим и учимся под звуки колокола.
Это очень бодрит: я все время чувствую себя, словно лошадь перед стартом. А вот и звонок! Свет погашен. Спокойной ночи.
Заметьте, как аккуратно я соблюдаю правила – будучи выпускницей приюта Джона Грайера.
С огромным уважением,
Джеруша Эббот

Мистеру Длинноногому Дядюшке Смиту
1 октября
Дорогой Длинноногий Дядюшка,
Я обожаю колледж и обожаю Вас за то, что Вы отправили меня сюда, – я очень, очень счастлива, и каждое мгновение моего пребывания здесь наполнено таким восторгом, что я едва могу заснуть. Вы не можете себе представить, насколько здесь все отличается от приюта Джона Грайера. Я и подумать не могла, что на свете существует такое место. Мне жаль всех тех, кто не является девочкой и не может сюда приехать; уверена, что колледж, в котором Вы учились, будучи мальчиком, не мог быть прекраснее этого.
Моя комната находится наверху, в башне, где раньше располагалась палата для инфекционных больных, пока не был построен новый лазарет. На том же этаже в башне живут еще три девочки – старшекурсница, которая носит очки и постоянно просит нас «пожалуйста, вести себя чуточку потише», и две первокурсницы по имени Салли Мак-Брайд и Джулия Ратледж Пендлтон. У Салли рыжие волосы и курносый нос, и она довольно дружелюбна; Джулия происходит из одной влиятельной семьи в Нью-Йорке и пока меня не заметила. Они занимают одну общую комнату, а у меня и у старшекурсницы – отдельные комнаты. Обычно у первокурсниц не бывает своей комнаты; это большая редкость, однако комната мне досталась без единой просьбы с моей стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39