Она чувствует, что ей чего-то недостает, хотя никогда в жизни не видала живого родителя, и трогательно протягивает ручки всякому, кто пройдет мимо. Вложи весь свой пафос, попробуй раздобыть ей отца и мать.
Может быть, ты уговоришь какую-нибудь нью-йоркскую газету ввести воскресную рубрику о детях? Я могу прислать фотографии. Помнишь, сколько народу отозвалось на портрет улыбающегося Джо, помещенный Обществом «Морской воздух детям»? Могу прислать портреты ликующей Лу, или хохочущей Хетти, или крепыша Карла, если ты только сделаешь к ним хорошие подписи.
И найди смелых людей, которые не боялись бы наследственности! Вечно эти родители хотят, чтобы ребенок происходил из лучшей семьи штата Виргиния. Надоело…
Твоя, как всегда,
Салли.
Пятница.
Милая, милая Джуди!
Какие пертурбации! Я отказала кухарке и экономке и деликатно дала понять учительнице английского языка, что на будущий год она может не возвращаться. Но ах, если бы я только могла отказать С. У!
Надо рассказать тебе, что случилось сегодня утром. Наш попечитель, который был опасно болен, теперь опять опасно здоров и зашел к нам с дружеским визитом. Петрушка сидел у меня на ковре и добродетельно складывал кубики. Я отделяю его от других детей и пробую применять к нему систему Монтессори — собственный коврик и отсутствие нервных возбудителей. Я льстила себе тем, что это дает прекрасные результаты, его лексикон за последнее время стал чуть ли не жеманным.
Посидев с полчаса, С.У. ушел. Когда дверь закрылась, Петрушка (какое счастье, что он дождался!) поднял чарующие карие глаза и шепнул мне с доверчивой улыбкой:
— Ух, и собачья морда!
Если ты знаешь добрую христианскую семью, в которую можно поместить прелестного пятилетнего мальчика, сообщи, пожалуйста, немедленно.
С. Мак-Брайд,
заведующая приютом
Джона Грайера.
Дорогие Пендльтоны!
В жизни не видела таких улиток! Вы только еще добрались до Вашингтона, а я уже целый век, как уложила чемодан, чтобы провести день-другой chez vous. Пожалуйста, поторопитесь. Я так долго томилась в приютской атмосфере, что задохнусь и умру, если хоть на короткое время не изменю образ жизни.
Ваша почти задохшаяся
С. Мак-Б.
P.S. Черкните Гордону Холлоку, что вы там. Он с восторгом предоставит себя и всю столицу в ваше распоряжение. Я знаю, Джервис его не любит, но Джервису пора бы избавиться от своих беспочвенных предубеждений. Кто знает, может быть, и я сама в один прекрасный день займусь политикой?
Дорогая Джуди!
Мы получаем самые удивительные подарки от наших друзей и благодетелей. Послушай только! На прошлой неделе М. Уилтон Д. Леверетт (списываю с его визитной карточки) наехал на разбитую бутылку у наших ворот и, пока шофер чинил машину, пошел осмотреть заведение. Бетси показала ему приют. Он проявил большой интерес ко всему, что увидел, особенно к нашему лагерю. Эта затея нравится всем мужчинам. Кончил он тем, что снял пальто и стал играть в футбол с двумя племенами индейцев. Часа через полтора он посмотрел на часы, попросил воды и откланялся.
Мы совершенно об этом забыли, как вдруг сегодня после обеда приехал почтальон с подарком из химических лабораторий «Уилтон Д. Леверетт». Подарок оказался бочкой — ну хорошо, бочонком — зеленого мыла!
Писала ли я тебе, что семена для нашего сада прибыли из Вашингтона? (Учтивое подношение от Гордона Холлока и Правительства Соединенных Штатов.) Кстати, пример старого режима (здешнего, приютского): Мартин Шледервиц провел три года на псевдоферме и умеет только вырыть глубокую могилу для семян салата.
Ты не можешь себе представить, сколько у нас надо переделать! Впрочем, ты как раз можешь. Мало-помалу глаза у меня раскрываются все шире, и то, что вначале казалось смешным, теперь… о Господи! Каждый смешной пустячок, оказывается, содержит маленькую трагедию.
Сейчас мы уделяем большое внимание нашим манерам — не сиротски-приютским, а танцклассным. В нашем отношении к миру не должно быть ни приниженности, ни наглости. Девочки приседают, когда здороваются, мальчики обнажают голову, встают, когда встала дама, и тащат стулья к столу. (Томми Улси толкнул вчера Сэди Кэт в суп, к великому восторгу всех присутствовавших, за исключением самой Сэди Кэт, весьма независимой девицы, не жалующей неуместного мужского внимания.) Сначала мальчики были склонны насмехаться, но вежливость их героя. Перси де Форест Уизерспуна, оказала влияние, и они стали настоящими джентльменами.
Петрушка сейчас у меня. Последние полчаса, пока я пишу тебе, он сидит у окна, спокойно и мирно рисуя цветными карандашами. Бетси, en passant, только что поцеловала его в нос.
— Ну вас! — презрительно сказал Петрушка с очаровательным мужским безразличием. Но я замечаю, что он покраснел, принялся за свой красно-зеленый пейзаж с повышенным усердием и даже пытается свистеть. Нам еще удастся смягчить его нрав.
Вторник.
Доктор сегодня весьма ворчлив. Он явился как раз тогда, когда дети шествовали к обеду, пошел с ними, попробовал их пищу, и — о ужас! — картошка пригорела. Если б ты только видела, какой он устроил скандал!
Картошка пригорела впервые, такие беды бывают в самых лучших домах, но, судя по выражениям доктора, кухарка сожгла ее нарочно, по моему приказанию.
Как я тебе уже писала, я прекрасно обошлась бы без доктора.
Среда.
Вчера был замечательно солнечный день, и мы с Бетси, махнув рукой на дела, поехали в машине к ее друзьям, где пили чай в итальянском саду. Петрушка и Сэди Кэт были весь день такими паиньками, что в последнюю минуту мы позвонили и спросили, нельзя ли взять их с собою.
— Ах, конечно, привезите ваших милых крошек!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62