— Моя дочь… — Женщина порылась в сумке и вытащила оттуда письмо, — моя дочь уехала из дома много… — она щелкнула затвором сумки, подняла глаза и встретилась с озадаченным взглядом Гилли, — много лет назад. Я… мой муж и я никогда… Простите…
Гилли беспомощно следила за ней. Женщина безуспешно старалась найти слова, чтобы рассказать свою горькую историю.
— Мой супруг… — она попыталась улыбнуться, — твой дед, умер почти двенадцать лет назад.
«Наверное, надо что-то сказать», — подумала Гилли:
— Вот жалость-то!
— Да, да, так тяжело, — женщина с трудом произносила слова, пытаясь подавить слезы.
Гилли не раз приходилось самой вот так сдерживать слезы. Как знакомо все это.
— Мы… Я старалась, конечно, тогда связаться с Кортни, твоей матерью. Но мне это не удалось. Дело в том… — ее голос надломился.
Она замолчала, вынула из своей сумки носовой платок, осторожно дотронулась сначала до одной, потом до другой ноздри и положила платок обратно в сумку.
«Ну, давай, сморкайся как следует, детка, чего стесняешься? Тебе же легче будет…» — Так сказала бы Троттер, но Гилли не могла произнести ни слова.
— Дело в том, — женщина взяла себя в руки и продолжала, — что это письмо… Это письмо от дочери — первое за тринадцать лет.
— Ничего себе! — сказала Гилли.
Ей стало жаль эту женщину, хотя боль этой старушки вроде не должна была задевать ее.
— Я даже не знала, что у нее есть ребе… Неужели ей не хотелось поделиться этим со своей родной матерью?
Теперь речь, видно, пойдет о ней, о Гилли, но все это было далеко-далеко от нее, будто речь шла о каком-то дальнем знакомом. Гилли попыталась сочувственно кивнуть.
— Гилли, я тебя звал, звал… — цепляясь за дверь, в проходе появился Уильям Эрнест, с воспаленным от жара лицом. В нижнем белье. При виде незнакомой женщины мальчик застыл на месте…
Женщина пристально посмотрела на него, потом так же, как при виде мистера Рэндолфа, быстро отвернулась.
— Прости, Уильям Эрнест, — сказала Гилли, — я не слышала, что ты зовешь меня. Что случилось? — Но она сразу же поняла, в чем дело. Штаны у мальчика спереди были мокрые. Гилли вскочила.
— Извините, я сейчас вернусь.
Она поспешила поскорее вывести мальчика из комнаты. Но это было нелегко, ребенок очень ослаб от температуры и голода. На лестнице выдержка изменила ей.
— Тебе не надо было спускаться, Уильям Эрнест. Ты болен.
— Я описался, — печально сказал он. — Терпел-терпел…
Она вздохнула.
— Я знаю. Когда болеешь, трудно сдерживаться.
Она переодела его в последнюю чистую смену нижнего белья — короткие трусы и майку, не замерз бы! — и перестелила простыни. Сняла для него сухое одеяло со своей кровати. Мальчик лег и тут же повернулся к стене лицом, он совершенно выбился из сил.
— Гилли, детка, — окликнула Троттер в полусне, когда Гилли проходила мимо ее комнаты. — У тебя там гости?
— Да это просто телевизор.
Спускаясь по лестнице, Гилли пригладила волосы и одернула майку. Она знала, что выглядит ужасно. Бедная старая леди, наверно, обалдела при виде ее.
Когда Гилли появилась в дверях, женщина слабо улыбнулась.
— Бедняжка! — сказала она.
Гилли оглянулась — не тащится ли следом за ней Уильям Эрнест? Никого.
— Да хранит тебя Господь!
— Меня?
— Кортни была права. Я так рада, что ты написала ей. Как смели они отдать тебя в такое место?
— Меня?
«О чем говорит эта женщина? В какое место?»
— Понимаешь, я не должна была врываться к тебе так неожиданно, но я хотела увидеть все своими глазами, прежде чем обращаться к сотрудникам Общества. Прости, дорогая, за…
По лестнице раздались тяжелые шаги — топ, топ, топ. Они обе застыли, прислушиваясь к тяжелой приближающейся поступи.
— Ой! — вскрикнула маленькая леди. В дверях появилось огромное босоногое привидение в полосатой мужской пижаме; седые волосы спадали на плечи, в глазах застыл ужас.
— Я забыла! — вскричало оно, раскачиваясь из стороны в сторону, ухватившись за косяк двери. — Забыла!
Гилли вскочила.
— Что вы забыли?
— Индейку, — Троттер едва удерживалась от слез. — Пятнадцать долларов тридцать восемь центов — и все протухло. — Кажется, она не замечала гостьи.
— Ничего не протухло, никакого запаха, я бы почуяла. — Гилли бросила взгляд на маленькую женщину, та была так же перепугана, как пугался Уильям Эрнест, когда натыкался в хрестоматии на непонятное слово.
— Идите ложитесь, Троттер. Я сейчас же поставлю ее в духовку.
Огромная женщина попыталась повиноваться. Она повернулась и чуть не упала.
— Лучше я присяду на минутку, — сказала она, задыхаясь, — сильно кружится голова.
Гилли уперлась обеими руками ей в спину и то ли потащила, то ли повела могучую качающуюся фигуру в полосатой пижаме к дивану. Но она чувствовала — как чувствуешь, когда кладешь последний кубик, что башня вот-вот рухнет — до дивана им не дойти.
— О, Боже! — вскрикнула Троттер, падая на ковер и увлекая Гилли за собой. Она лежала на полу, как перевернутая на спину черепаха. — Ну, конец света, — воскликнула она со смехом. — Наверно, раздавила тебя в лепешку.
— Что случилось? Что здесь происходит? — на сцене появился третий актер.
— Ты жива, Гилли, детка? — спросила Троттер и, не дожидаясь ответа, сказала:
— Все в порядке, мистер Рэндолф.
— Но здесь кто-то упал. Я слышал это своими ушами.
— Ага, это я хлопнулась, — Троттер раскачивалась, тщетно пытаясь подняться с пола и встать на ноги. — Но теперь все в порядке, правда, Гилли?
— Да подвиньтесь немножко, Троттер! Подвиньтесь, — раздался приглушенный голос, — повернитесь и освободите меня.
— Что случилось? Что случилось? — пропищал мистер Рэндолф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36