Дом в Тормартине, где ждал меня больной, хотя и не отличался
роскошью, выгодно выделялся среди домов окрестных фермеров. Особую
прелесть ему придавали окна, обрамленные полированным камнем. По слухам,
здесь в окружении немногочисленных слуг жил отшельником какой-то
джентльмен, разбогатевший в Вест-Индии. На стук дверь мне отворил лакей с
кожей кофейного цвета, подпоясанный темно-красным кушаком; гримасничая и
кланяясь, он повел меня к тяжелой черного дерева двери, бесшумно
отворившейся внутрь.
В комнате на диване, стоявшем возле камина, где полыхал яркий огонь,
полулежал старый джентльмен большого роста, одетый в богатый халат.
Сильный приступ кашля сотрясал все его огромное тело, и когда я подошел
поближе, то увидел, что платок, только что прижатый ко рту, покрылся
кровавыми пятнами. "Э-э-э, приятель, - подумал я, - плохи твои дела, Боже
мой, как тебе худо!"
Я поставил сумку на столик возле дивана и взглянул больному в лицо. В
тот же миг меня охватил озноб; сразу я почувствовал ужас, какого не
испытывал с юных лет. Я УЗНАЛ ЭТОГО ЧЕЛОВЕКА!
Больной был одноногим - вторая нога была ампутирована по самое бедро.
Большое круглое лицо Долговязого Джона Сильвера обветрилось под
тропическим солнцем, сморщилось от старости и одному Богу известно от
каких переживаний, но это был именно он! Сильвер поседел, волосы его
изрядно поредели. Взглянув на меня, он понял, что я его узнал, и
улыбнулся. Левую щеку его стягивал шрам от старой раны, но синие глаза
блестели все так же властно и лукаво.
- Присядь, Джим, - промолвил он, махнув рукой в сторону стула. - Ох,
прошу прощения, сэр, - продолжал он, лукаво улыбаясь, - вас ведь надо
называть "доктор Хокинс". Ну, да ведь мы служили когда-то на одном судне,
и ты, наверное, не будешь теперь глядеть свысока на старого Джона, не так
ли?
Он подмигнул мне и закивал головой, но сразу же задохнулся от
сильного приступа кашля. Оправившись от него и видя, что я не пришел в
себя от изумления, заговорил снова:
- Вот такие дела, Джим. Пришвартовался я здесь восемь месяцев назад и
с тех пор жду, когда придет мой час. Живу себе потихоньку, оглядываю
горизонт и ни с кем не встречаюсь. Но вот беда, никак не избавлюсь от
проклятых хрипов в груди, а этот кашель меня просто разрывает на части.
Прокашлявшись, он продолжал:
- Я, по правде сказать, только недавно услыхал, что мы с тобой
бросили якоря почти борт о борт. Потому и позвал тебя в свою каюту, чтобы
показаться ученому костоправу и, может быть, поболтать ради старой дружбы.
Усилием воли овладев собой, я сказал:
- Я был уверен, что вы давно предстали перед божьим судом, не знал
только, окончили вы свои дни на виселице или умерли от лихорадки в
каком-нибудь болоте.
При этих моих словах Сильвер откинул назад голову и рассмеялся.
Конечно, это был уже не памятный мне раскатистый хохот, а его жалкое
подобие, но и эти звуки вернули меня на миг в аккуратный камбуз старой
"Эспаньолы", мысленно я увидел синее небо и летучих рыб, даже услышал, как
попугай капитана Флинта в своей клетке в углу сердито кричит: "Пиастры,
пиастры!"
- Ну, ну, - сказал Сильвер, отсмеявшись, - неплохо сказано. Зло, мой
мальчик, но неверно. Долговязый Джон слишком хитер, чтобы повиснуть на
веревке, как туша в лавке мясника. Хотя и со мной это чуть не произошло, а
видел я в своей жизни такое, что как вспомню об этом, страх разбирает.
Видывал я, и не раз, как протягивают провинившихся моряков под килем, а
когда поднимают на борт, то они умирают в страшных мучениях, потому что
животы их распороты ракушками, приставшими к обшивке корабля. Глядел на
то, как дикари Гвинейского берега рубят на куски маленьких девочек просто
для удовольствия. Чума, кровавый бунт, человеческие жертвоприношения -
чего только не пережил старый Джон, и вот все еще сидит он с тобой и
рассказывает эти истории. А почему я жив? Потому что негодяй, говоришь ты.
Но вот что я тебе скажу, я ведь всегда знал, когда нужно быть тихим да
скромным, так и дожил до этих лет. Вот в чем мой секрет, Джим.
- Может быть и так, - отвечал я, - но что мне помешает обратиться к
ближайшему судье, чтобы тот отправил тебя на виселицу? Немало людей
погибло из-за тебя, Джон Сильвер! Ты убивал на моих глазах...
В тот же миг взгляд Сильвера забегал:
- Джим, ты ведь не тот человек, который стал бы преследовать
старика-калеку, одной ногой стоящего в гробу, - сказал он. - Даже сквайр
Трелони и капитан Смоллет не сделали бы этого. Они не пали бы так низко. -
Он замолчал на миг. - Наверное, оба джентльмена живы и здоровы, Джим?
В нескольких словах я рассказал ему, что сквайр Трелони умер
одиннадцать лет тому назад, что незадолго до смерти он стал депутатом
парламента по своему округу и все так же охотился на куропаток и стрелял
их с присущей ему меткостью, пока последняя болезнь не уложила его на ложе
скорби. Капитан Смоллет, вновь призванный войной на службу, участвовал в
славной битве адмирала Роднея против французов при Сейнтсе в 1782 году.
Французская эскадра потерпела поражение и Вест-Индия была спасена, но
капитан Смоллет погиб - ядро попало ему прямо в грудь. Умер он так же, как
и жил, - на службе своему королю, и лучшей эпитафии этому человеку не
сумел бы придумать сам мистер Шекспир.
При этих моих словах Сильвер вздохнул и пробормотал что-то в том
смысле, что в сущности они всегда были истинными англичанами;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73