Ты, Том Брук? Может быть, ты, Джордж Томпсон? Слушайте, да так нас занесет
на какой-нибудь остров, где дикари так и ищут, кого бы сожрать. То-то,
ребята! Беда ваша в том, что не видите дальше собственного носа.
- Слушай, Окорок, - почесывая затылок, молвил Томпсон, - а подумай-ка
о капитане Грирсоне, там, внизу. Он ведь делал все эти дела лучше иных,
даже когда спятил.
Сильвер повернулся и пошел в нижнюю палубу. Что это? Люк каюты
Грирсона был выломан. Перескочив порог, Джон вбежал в помещение. Маркем,
квартирмейстер, лежал в углу, и с его проломанной головы еще капала кровь.
Убитый негр валялся поперек его тела. С койки свесился вниз головой
изуродованный труп Грирсона. Глаза несчастного были выколоты, зияющие
рваные раны заполнены медленно сочившейся кровью. По ужасной ране,
раскроившей все горло, медленно и лениво ползали мухи.
- Да, отплавался капитан Зверюга. Теперь бы его для верности
отправить на дно.
Услышав шаги за спиной, Сильвер быстро обернулся. В проеме люка стоял
Пью, и еле заметная довольная усмешка играла на его лице.
- Это ты, Гейб? Значит, это твоих рук дело, кровопийца!
- Увы, не моих, Окорок, хотя по совести сказать, у меня не пропало
желание перерезать ему горло.
- Но это убийство! Так мы все задрыгаем ногами в петле! - Пью
приблизился к Сильверу. Изо рта его дурно пахло. "Воняет, как падаль", -
подумал Сильвер и отвернулся.
- Ты что, ослеп? - с тихой насмешкой спросил Пью. - Дохлый черномазый
поперек трупа Маркема. Причина ясна, как белый день! Нагрянули сюда в
поисках оружия, а когда взломали люк, ничего не нашли. Много ли дикарям
надо, чтобы озвереть, - вот и порубили наших драгоценных покойничков.
В глазах Сильвера блеснули молнии, но он спокойно ответил:
- Так оно и было, Гейб, не сомневаюсь, вот только кто еще может это
подтвердить? Я уже чувствую петлю на своей шее, парень! И разрази меня
Бог, так оно и случится, если на Барбадосе мы все как один не изложим эту
историю одними и теми же словами.
- Да хватит трусить, Джон! Такой человек, как ты, и всего боится.
- Да нет, приятель, просто я вижу чуть дальше собственного носа, да и
тебе советую пошевелить мозгами, благо Бог тебя умом не обделил. Ладно,
Гейб, мальчик мой, ты уж разберись тут с Грирсоном и Маркемом, только
чтобы все было в порядке. А я пойду и доложу об этой несчастной истории
капитану Дженкинсу, если он вообще может что-либо понять.
Сильвер вышел из забрызганной кровью каюты, а Пью, обернувшись к
мертвецам, со злобной усмешкой пнул Грирсона в лицо.

8. УРАГАН
Убитых негров просто вышвырнули за борт, сопровождая похороны
отборной руганью из-за убытков. Тела же Грирсона и Маркема, якобы убитых
взбунтовавшимися рабами, хоронили со всеми почестями: их зашили в парусину
и, приспустив флаг, торжественно погребли в водной пучине. По настоянию
Джорджа Томпсона Джон Сильвер, единственный во всей команде грамотный
матрос, нараспев прочел из молитвенника:
- Из земли вышел в землю и вернешься...
Бог дал, Бог и взял...
Не успели оба тела погрузиться в воду, как вдруг волны стали
подбрасывать и опускать корму "Ястреба", будто мертвецы принялись
отплясывать какой-то странный танец смерти. Пью смачно сплюнул в воду:
- Из земли вышел в землю и вернешься... Как бы не так. Будьте вы
прокляты, чтоб у вас глаза полопались! - заорал он, перегнувшись через
борт. - Пусть акулы, что вас сожрут, передохнут в коликах! Ступайте к
дьяволу!
После свершения обряда похорон уцелевшим морякам предстояло решить
весьма трудный вопрос. Ясно было, что Дженкинс слишком сильно изувечен и
не может управлять судном. Второй помощник Гаррисон, пострадавший меньше
других офицеров, совершенно потерял голову после страшного бунта рабов и
убийства Грирсона и Маркема. Кому же теперь командовать "Ястребом"? Кто
сможет довести бриг до Барбадоса, не загубив судно с экипажем и товаром?
Ослабевший от ран Гаррисон категорически отказался принять командование,
хотя моряки с издевками и насмешками стали угрожать ему, едва не тыча
кулаками в лицо. Наконец, после долгих споров, проголосовали и решили
выбрать троих человек для определения курса и положения судна. Гаррисон
неохотно дал согласие проводить в полдень замеры секстаном и прокладывать
курс "Ястреба". Для помощи ему выбрали двоих. Первый, Джанни Ривьера,
кривоногий генуэзец, ходивший по торговым делам в порты обеих Индий,
немного разбирался в навигации. Естественно, вторым выбрали Джона
Сильвера, человека сообразительного, чье поведение во время бунта рабов
вдохнуло смелость в товарищей.
Некоторое время все было в порядке; шли дни, и "Ястреб" медленно, но
верно приближался к Карибскому морю.
Но вот наступил день, примерно в семи сутках ходу до Барбадоса, когда
необычная жара и духота навалились на судно, а качка резко усилилась.
Не медля ни минуты, Ривьера-генуэзец, стоявший около рулевого,
взобрался по вантам на бизань-мачту и принялся лихорадочно озираться. С
запада быстро надвигались черные тучи; задул, резко усиливаясь, ветер.
Жара и духота стали невыносимыми. Генуэзец быстро спустился на палубу и
бросился к сгорбленному Гаррисону, который только что вышел на палубу, с
болезненной гримасой поддерживая треуголку на голове.
- Ураган! - крикнул Ривьера Гаррисону, еще не разобравшемуся в
происходящем. - Ураган, мистер Арисен, корабль быстро надо перевернуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73