Страшная болезнь, при ней ноги отнимаются. Он двойную порцию этой вакцины принял, жизнью рисковал. Вот это странно, удивительно и достойно восхищения. А то, что нет дома пятнадцать, в этом ничего странного нет.
- А по-моему, странно, - сказал я.
- Дом этот снесли, - сказал старик. - Старый был, ветхий. Его построили после наполеоновского пожара. В тысяча восемьсот тринадцатом году! Значит, стукнуло ему сто пятьдесят лет. Его и снесли. Скоро всю нашу улицу снесут, и не будет Хомутовского тупика. А то ведь какое унизительное название придумали: "Хомутовский тупик!" А ты сам где живёшь?
- Далеко, я приезжий, - ответил я.
- Ах, ты приезжий! Для тебя здесь много интересного. Видал, как Москва строится?
- У нас в совхозе тоже строятся.
- Что ты, что ты! Сравнил! - сказал старик. - Масштабы не те.
- А где же все жители дома пятнадцать?
- Переехали в новые дома. Одни - в Измайлово, другие - в Мазилово, третьи - на Ленинские горы.
- А как же теперь быть? - спросил я. - У меня в этом доме жил знакомый. Мне необходимо его повидать.
- Очень просто, - ответил старик. - Выйдешь на большую улицу, найдёшь справочное бюро и узнаешь.
Я вышел на большую улицу и нашёл справочное. Перед окошком справочного стояла женщина, и в справочном сидела женщина. Они разговаривали на посторонние темы, это было сразу ясно. У нас в совхозе женщины тоже любили поговорить, но они всегда говорили о важных делах: о том, какой намечается урожай, о своих детях, о новых людях в совхозе, о том, чей муж хороший, а чей плохой. А эти разговаривали о танцах - чего только не придумают москвичи! - про какое-то "па-де-де" и про какую-то "польку через ножку". Ну прямо как наши девчонки.
Мне надоело их слушать, я спешил, а они - "па-де-де", и я сказал:
- Скоро у вас кончится перерыв?
Они замолчали, и та, что стояла рядом со мной, сказала: "Извините", и мелким-мелким шагом, как-то смешно ставя ноги, почти побежала по тротуару. А та, что сидела в справочном, посмотрела на меня, как "Богиня Саваофа", поджала губы и прищурила глаза, выпустила в меня электрический заряд силой в несколько ампер.
Я сказал ей, что мне надо, и она начала приставать: где он родился, когда родился, где жил последнее время. В общем, ясно, что нарочно придиралась. Хотела отомстить, что прервал разговор. Смешно, когда люди злятся, а тебе хоть бы что.
- Ах, какая персона! - сказала она. - Персона грата без пяти минут.
Я не знал, что такое персона грата, но на всякий случай сказал:
- А вы меня не оскорбляйте.
- Если не знаешь, что значит "персона грата", лучше помолчи, сказала она.
- Я спешу. - И добавил: - Я приезжий.
- Ну и что же? Это не даёт тебе права врываться в чужой разговор. Все спешат. И, между прочим, у каждого человека есть своя жизнь. Об этом всегда надо помнить. Женщина, которую ты сейчас прогнал, да, да, прогнал, я не боюсь резких слов, - нежнейшее существо, героиня! Она была балериной, и какой!
- Я не хотел её обидеть, - сказал я. - Просто у меня сегодня тяжёлый день.
- Вот-вот, я же говорю, ты эгоист! В первую очередь думаешь о себе. Она сняла трубку телефона и стала передавать всё об отце: и фамилию, и когда родился, и где жил последнее время. Выходит, она ко мне не придиралась, когда всё выспрашивала. Потом она подняла глаза, в них не было уже никаких электрических зарядов, и сказала: - Придёшь через двадцать минут.
Я отошёл в сторону и подумал: "Неплохо бы сейчас догнать балерину и вернуть её обратно. Пусть себе поговорят ещё немного, раз у них свободное время, раз им так интересно разговаривать про свои танцы". Потом посмотрел на толпы людей, шагающих по тротуару, и понял, что мне уже никогда её не найти. Стало как-то не по себе. Появился перед тобой человек и пропал. Ты его больше никогда не увидишь, и он, может быть, тебя не запомнил. А ты его запомнил, и тебе неприятно, что ты с ним плохо обошёлся.
Да, хорошо бы найти балерину, но разве в этой толпе кого-нибудь разыщешь? Здесь люди перед тобой пролетают, как падающие звёзды в небе. Мелькнут и пропадут навсегда. И мне вдруг стало не по себе. Показалось, что никогда не найти в этом чужом и громадном городе отца. Наскочил на меня страх. Вернуться бы к ребятам, и сразу всё стало бы просто и легко, и через какие-нибудь шесть часов я сидел бы в поезде и катил в Артек.
Ну нет, этого сделать я не мог, хоть убей, хоть разорви на мелкие кусочки, чтобы я отступил от своего. Вспомнил мать, вспомнил длинные зимние вечера, когда мы сидели вдвоём и она вдруг просто переставала разговаривать. Думала о чём-то своём и не разговаривала. А я тогда изо всех сил старался её развлечь и выдумывал для неё смешные истории и выполнял в одну секунду её приказы.
Решил вернуться к старику на сквер. Но старика уже не было. На самом краешке скамейки спиной ко мне сидела девушка. Я поставил вазу на скамейку и сел рядом.
- Здесь был старик, - сказал я. - Вы не видели, куда он ушёл?
- Не видела. - Она явно была не расположена к разговору.
- Жалко, - сказал я. - Интересный человек. Я хотел его к нам на целину пригласить.
- А ты что, с целины?
- Да. Из совхоза "Новый". У нас знаете какой совхоз? Лучший в республике. Нет, пожалуй, первый во всём Советском Союзе.
- Так уж и первый? - не поверила девушка.
- Конечно, первый. Вот я сегодня ехал в троллейбусе, и меня контролёр хотел отвести в милицию за то, что я был без билета. А почему я был без билета? Потому что у нас автобусы бесплатные. По привычке не взял билет.
- А что ещё удивительного в вашем совхозе?
- Разве всё сразу вспомнишь, - сказал я, а сам потихоньку, незаметно скосил на неё глаза: надо было решить, стоит ли на неё тратить порох.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23