И вдруг узнал в этой девушке в военном костюме мою маму: мамины глаза, мамин нос. Только мама была не такой, как сейчас, а совсем девчонкой.
- Это мама? - спросил я. - Это моя мама спасла вас?
- Вот именно, - ответил Сухов. - Твоя мама.
Тут вернулся папа и перебил наш разговор.
- Нина! Нина! - закричал папа из прихожей. Он любил, когда мама его встречала.
- Мамы нет дома, - сказал я.
- А где же она?
- Не знаю, ушла куда-то.
- Странно, - сказал папа. - Выходит, я зря торопился.
- А маму ждёт фронтовой товарищ, - сказал я.
Папа прошёл в комнату. Сухов тяжело поднялся ему навстречу. Они внимательно посмотрели друг на друга и пожали руки. Сели, помолчали.
- А товарищ Сухов рассказывал мне, как они с мамой были на фронте.
- Да? - Папа посмотрел на Сухова. - Жалко, Нины нет. Сейчас бы обедом накормила.
- Обед ерунда, - ответил Сухов. - А что Нины нет, жалко.
Разговор у папы с Суховым почему-то не получался. Сухов скоро поднялся и ушёл, пообещав зайти в другой раз.
* * *
- Ты будешь обедать? - спросил я папу. - Мама велела обедать, она придёт не скоро.
- Не буду я обедать без мамы, - рассердился папа. - Могла бы в воскресенье посидеть дома!
Я повернулся и ушёл в другую комнату. Минут через десять папа пришёл ко мне.
- Юрка, - голос у папы был виноватый, - как ты думаешь, куда пошла мама?
- Не знаю. Оделась по-праздничному и ушла. Может быть, в театр, сказал я, - или устраиваться на работу. Она давно говорила, что ей надоело сидеть дома и ухаживать за нами. Всё равно мы этого не ценим.
- Чепуха, - сказал папа. - Во-первых, в театре в это время спектаклей нет. А во-вторых, в воскресенье не устраиваются на работу. И потом, она бы меня предупредила.
- А вот и не предупредила, - ответил я.
После этого я взял со стола мамину фотографию, которую оставил Сухов, и стал на неё смотреть.
- Так-так, по-праздничному, - грустно повторил папа. - Что у тебя за фотография? - спросил он. - Да ведь это мама!
- Вот именно, мама. Это товарищ Сухов оставил. Мама его из-под бомбёжки вытащила.
- Сухова? Наша мама? - Папа пожал плечами. - Но ведь он в два раза выше мамы и в три раза тяжелее.
- Мне сам Сухов сказал. - И я повторил папе историю этой маминой фотографии.
- Да, Юрка, замечательная у нас мама. А мы с тобой этого не ценим.
- Я ценю, - сказал я. - Только иногда у меня так бывает...
- Выходит, я не ценю? - спросил папа.
- Нет, ты тоже ценишь, - сказал я. - Только у тебя тоже иногда бывает...
Папа походил по комнатам, несколько раз открывал входную дверь и прислушивался, не возвращается ли мама. Потом он снова взял фотографию, перевернул и прочёл вслух:
- "Дорогому сержанту медицинской службы в день её рождения. От однополчанина Андрея Сухова". Постой-постой, - сказал папа. - Какое сегодня число?
- Двадцать первое!
- Двадцать первое! День маминого рождения. Этого ещё не хватало! Папа схватился за голову. - Как же я забыл? А она, конечно, обиделась и ушла. И ты хорош - тоже забыл!
- Я две двойки получил. Она со мной не разговаривает.
- Хороший подарочек! Мы просто с тобой свиньи, - сказал папа. Знаешь что, сходи в магазин и купи маме торт.
Но по дороге в магазин, пробегая мимо нашего сквера, я увидал маму. Она сидела на скамейке под развесистой липой и разговаривала с какой-то старухой. Я сразу догадался, что мама никуда не уходила. Она просто обиделась на папу и на меня за свой день рождения и ушла.
Я прибежал домой и закричал:
- Папа, я видел маму! Она сидит в нашем сквере и разговаривает с незнакомой старухой.
- А ты не ошибся? - сказал папа. - Живо тащи бритву, я буду бриться. Достань мой новый костюм и вычисти ботинки. Как бы она не ушла, волновался папа.
- Конечно, - ответил я. - А ты сел бриться.
- Что же, по-твоему, я должен идти небритым? - Папа махнул рукой. Ничего ты не понимаешь.
Я тоже взял и надел новую куртку, которую мама не разрешала мне ещё носить.
- Юрка! - закричал папа. - Ты не видел, на улице цветы не продают?
- Не видел, - ответил я.
- Удивительно, - сказал папа, - ты никогда ничего не замечаешь.
Странно получается у папы: я нашёл маму и я же ничего не замечаю.
Наконец мы вышли. Папа зашагал так быстро, что мне пришлось бежать.
Так мы шли до самого сквера. Но, когда папа увидел маму, он сразу замедлил шаг.
- Ты знаешь, Юрка, - сказал папа, - я почему-то волнуюсь и чувствую себя виноватым.
- А чего волноваться, - ответил я. - Попросим у мамы прощения, и всё.
- Как у тебя всё просто. - Папа глубоко вздохнул, точно собирался поднять какую-то тяжесть, и сказал: - Ну, вперёд!
Мы вошли в сквер, шагая нога в ногу. Мы подошли к нашей маме.
Она подняла глаза и сказала:
- Ну вот, наконец-то.
Старуха, которая сидела с мамой, посмотрела на нас, и мама добавила:
- Это мои мужчины.

1 2