Полковник вёл себя так, будто и не было новороссийского разгрома белых. Вадимке вспомнилось, как, уже идя в толпе пленных, переряженный в дырявую шинель, этот злыдень вовсе не считал себя побеждённым. А теперь он снова воевал с советской властью. Только зачем ему такие усы? По ним можно сразу его узнать, а теперь это ему совсем ни к чему.
Вадимка не мог отвести глаз от полковника, он видел только его. Вот Мальцев, окружённый своей «свитой», подошёл к толпе суходольцев, которая все время росла. Он, кажется, будет говорить речь.
— Казаки! — начал он своим командирским голосом. — Перед вами один из сражающихся отрядов. Таких отрядов в Донецком округе много. Они борются под единым командованием, они входят в состав Донской повстанческой армии. Наша боевая задача — расчистить дорогу доблестной и многострадальной армии генерала Врангеля. Мы объявили всеобщий сполох на Дону. Мы прибыли к вам, чтобы покарать изменников и призвать вас в свои ряды. Уверен, что наш голос не останется без ответа. Кто с нами? Отзовитесь, казаки!
Полковник Мальцев умолк и выжидающе водил глазами по толпе.
— Ну! Кто первый?
Суходольцы угрюмо молчали.
— Кто служил в Лугано-Митякинском полку, тот должен хорошо меня знать!
— Хорошо знаем, — ответило несколько голосов.
— Так в чём же дело, казаки?
Суходольцы молчали.
Полковник помрачнел.
— Учтите! Кто сегодня не с нами, тот против нас… А за это придётся ответ держать перед батюшкой Доном.
Суходольцы молчали.
— Э-э-э, да это ты, приятель! — раздалось из «свиты». Вадимка повернул голову на знакомый голос и увидел рябого, который на него смотрел. — Плохо ж ты, братец, несёшь службу… Я ж тебе приказал передать вашим казакам…
— По ко-о-ня-ям! — скомандовал полковник.
Отряд быстро вскочил на коней и вслед за Мальцевым поскакал по улице. Вадимка слышал, как, пуская коня вскачь, Роман Попов крикнул хуторянам:
— Теперь с вами разговор другой будет! Не прогневайтесь!
Суходольцы смотрели вслед поскакавшим. Каждому захотелось многое сказать. И они заговорили. Все сразу.
— Все сначала? Не-ет… Пора к берегу прибиваться…
— Подумаешь, военно-полевой суд — карать приехали…
— Видали мы твои дела! Господин полковник Мальцев!
— Катись с богом!
— Не-ет, дураки перевелись. Мальцев нынче тут, а завтра его нету. До лесу далеко, а до советской власти близко.
На улице было видно, как бандиты остановились около кузницы. Несколько человек, спешившись, вытолкали Лаврена Михайловича на дорогу, поставили перед Мальцевым.
— Выручать Лаврена! — и суходольцы всей толпой рванулись с места. Когда они уже подбегали к кузнице, увидели, как Мальцев махнул рукой, один из бандитов выстрелил, и Лаврен Михайлович упал на дорогу. Толпа ахнула, раздался пронзительный женский крик. Казаки плотным кольцом окружили убитого, начался невообразимый шум, вопли, ругань. Вадимку притиснули совсем близко к Мальцеву, сидевшему на коне. Хуторяне кричали:
— Что вы делаете?
— За что человека убили?
— Сволочи!
— Благодетелями называются!
— Казаки, да что ж это такое?
Полковник спокойно достал из кобуры револьвер. Крики оборвались.
— Молчать! — скомандовал он. — Так будет с каждым, кто помогает красным. Запомните, изменникам убирать хлеб мы не дадим… Да и убирать вам, кажется, нечего! Сам бог против красных! За мно-ой!
И отряд поскакал с хутора, снова оставляя за собой длинный хвост знойной пыли. Последним скакал Яков Чугреев.
Но все заглушили женские причитания.
— Да к кому ж мы теперь пойдём в нужде, в го-о-орюшке…
— Да на кого ж ты нас поки-и-инул…
— Хватит, бабы! Его ж домой надо! Казаки, взяли! — скомандовал кто-то.
Протиснувшись между женщинами, казаки подняли убитого и понесли по улице. За ними двинулась вся толпа. Плач, разносившийся по хутору, медленно двигался к куреню Лаврена Михайловича.
Вадимка был совершенно ошеломлён происходящим. Он хотел пойти вместе со всеми, но вдруг увидел Настю. Она стояла у плетня возле кузницы и словно окаменела. Вадимка бросился к ней.
— Пойдём домой!
Но она его не услышала, продолжала молча смотреть вслед уходящим.
— Ну, пойдём, что ли? — взял он её за руку.
Настя вздрогнула, посмотрела на него с удивлением, словно не узнала, потом вдруг опомнилась и беззвучно заплакала, уткнув лицо в Вадимкино плечо. Её било, как в лихорадке.
Парнишка растерялся.
— Настюшка, не надо… Понимаешь, не надо, — повторял он, сам еле сдерживая слезы. Ему хотелось погладить её по плечу, но он не решился. — За что убили человека? — дрогнувшим голосом сказал он. — Не надо плакать… За что убили?
Настя понемному стала утихать. Всхлипывая и утирая ладонями слезы, она подняла голову, отстранилась от Вадимки. Он еле расслышал:
— Они сказали, что дядя Лаврен починял косилки… значит… помогал изменникам.
— А ты как сюда попала?
Настя не ответила.
— Зачем прибегла сюда?
— В хуторе бандиты, бати нет, а ты в кузню пошёл… Мне стало страшно, и я побегла тебя искать… Только я к кузне, а тут верховые налетели… Ой, как страшно!.. А недавно… дедушку убили! — и Настя заплакала навзрыд.
Вадимке хотелось утешить девчонку, но как-то не получалось.
— Нужно проводить дядю Лаврена до куреня… Пойдём! — сказал он.
— Пойдём, — всхлипнула Настя.
Вадимка и Настя пошли вслед за хуторянами. Они и не заметили, что шли, крепко взявшись за руки.
Глава 10
«НЕ Я БЫ ЕГО, ТАК ОН БЫ МЕНЯ!»
Хоронить Лаврена Михайловича вышел весь хутор. Безутешно было горе семьи убитого. Для домочадцев в эти страшные часы все отступило назад, осталось одно неисчерпаемое горе. Сила этого горя воплотилась в потрясающих душу криках женщин осиротевшей семьи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41