— Немедленно откройте!
Лонг удивленно приподнял брови, но дверь все-таки распахнул.
— Слушай, приходи завтра, а? Сегодня — тяжелый день. Лады?
— Мне нужно поговорить, — пробормотала я просительным тоном, заглядывая в его невыразительные поросячьи глазки.
— Ну хорошо, — вздохнул Лонг и бросил стоящему за его спиной охраннику:
— Я сейчас. — Потом прикрыл за собой дверь и подошел ко мне вихляющейся походочкой. — Ну выкладывай, что там у тебя, только поскорее, мне некогда.
Мне и самой не с руки было тянуть время:
— Меня интересует один человек, он у вас тут появлялся…
Бугай меня заторопил:
— Что за человек?
— Такой… Такой… — Я представила себе Урфина Джюса живым, разумеется, и постаралась расписать его во всех подробностях. — Ну… у него низкие надбровные дуги, глаза немного косят, взгляд такой… м-м-м… исподлобья, колючий, нос… искривленный… — Я поймала себя на том, что изображаю Урфина Джюса в тех же выражениях, в каких еще вчера мне обрисовывала его Альбина.
Про спутанные волосы и синеватую трехдневную щетину на щеках и подбородке я поведать не успела, потому что Лонг, не говоря ни слова, подхватил меня, как пушинку, и буквально внес в вестибюль, причем вперед ногами. Первое, что я сделала, когда каблуки моих туфель клацнули о мраморный пол, одернула платье и уж было совсем собралась возмутиться бесцеремонностью некоторых, но мне так и не удалось открыть рот, потому что Лонг набросился на меня с вопросами, совсем как капитан Петраков, продемонстрировав при этом приличный словарный запас.
— Откуда ты его знаешь? Когда ты его видела в последний раз? Где он сейчас? Это он тебя подослал, да?
Странные это были вопросы, я бы даже сказала, взаимоисключающие.
Я только выставила вперед руку, предлагая своему говорливому собеседнику умерить свой пыл. Мол, не все сразу. Он и вправду больше не сказал ни слова, просто молча втолкнул меня в тот самый зал, в котором я накануне барахталась в розовом желе, отважно сражаясь с долговязой Марго. Впрочем, насчет «накануне» я не совсем уверена, потому что из-за бесконечной череды драматических событий время как категория утратило для меня свой первоначальный смысл, оно вытворяло, что ему заблагорассудится, то растягиваясь, будто жевательная резинка, то скукоживаясь, словно банановая кожура на солнце. Так вот, на первый взгляд в этом самом зале ничего не изменилось: и сцена на том же месте, и столики, только вот было пусто, а главное, в воздухе висело что-то такое… Вроде предгрозовой тишины. Тут бугай снова придал мне ускорение, и я вылетела прямо на середину зала, уперла руки в боки и поинтересовалась:
— Да в чем дело, в конце концов?! Как вы понимаете, мною руководил отнюдь не праздный интерес.
— Я бы тоже хотел это знать, — откашлялся кто-то позади меня.
Я обернулась и увидела вчерашнего карлика, который, по моим прикидкам, и был хозяином всего этого бедлама. Вид у этого пигмея был неважнецкий: физиономия помятая, под глазами синяки, какие появляются после парочки бессонных ночей.
— Ну и зачем она здесь? — усталым тоном осведомился он у Лонга. Речь шла обо мне, и его тон мне не понравился.
— Она что-то знает о Корявом, — коротко бросил Лонг.
— Корявый? Какой еще корявый? — Тяжело дыша, я переводила взгляд с бугая на коротышку.
— Ну и что ты знаешь о Корявом? — Голос коротышки был приторно-сладким.
— Сначала просветите меня, кто это такой, — пробормотала я. Я их совершенно не боялась, только разговор у нас был как у слепого с глухим.
Коротышка посмотрел на Лонга, а тот на меня, прибавив с досадой:
— Кончай прикидываться, ты про кого меня спрашивала?
— Вот именно, спрашивала! — подхватила я. — Я вас спрашиваю о нем, а вы меня о нем же. Это как-то нелогично. — Пускаясь в эту сугубо формалистическую дискуссию, я намеревалась оттянуть минуту, когда прозвучит следующий вопрос: «А зачем он тебе понадобился?» Что бы такое мне им наплести? В бывшие одноклассники и друзья детства Урфин Джюс мне явно не годится, к тому же в таком случае я бы, по крайней мере, знала, как его зовут. А как насчет случайного знакомства… Гм-гм, трудно придумать что-нибудь путное на ходу.
Коротышка продолжал демонстрировать мягкость и обходительность. Притворно попеняв бугаю: «Ну что ты разорался на девушку, совсем напугал!», он якобы заботливо приобнял меня за плечи и стал настойчиво подталкивать к двери в служебное помещение, в котором я тоже успела побывать в прошлый раз:
— Пойдем, милая, поговорим спокойно, по душам… Я заупрямилась:
— А здесь, что ли, нельзя? И здесь можно поговорить…
Хоть коротышка и выглядел совершенно тщедушным, объятия его были прямо-таки стальными, я чувствовала себя в них как в клетке: ни туда, ни сюда. Он без труда затолкал меня в темный коридор, а уже оттуда — в ту самую комнату, в которую я накануне по неосторожности влетела, так сказать, пала жертвой собственного любопытства.
— Располагайся, располагайся. — Коротышка подтолкнул меня к дивану, стоящему слева от двери.
Я покорно припечаталась к скрипящей кожаной обивке и на всякий случай наметила пути отхода, которые были немедленно отрезаны, поскольку Лонг встал у двери, как часовой, и демонстративно сложил руки на груди.
Коротышка уселся за стол и принялся с таким неподдельным интересом рассматривать собственные руки, словно увидел их первый раз в жизни. Что-то углядел, выдвинул верхний ящик стола, блеснул каким-то маленьким предметом, щелкнул и снова полюбовался своей правой рукой, уже удовлетворенно. Заусенец срезал, догадалась я.
Щипчики — а это были щипчики — коротышка оставил на столе и перевел взгляд на меня:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60