А при желании можно спрятаться за перегородкой, отделяющей камеры хранения от зала ожидания. Что, собственно, я и сделала.Мне по-прежнему хотелось есть. Вокзальный хот-дог хоть и спас меня от голодного обморока, долгожданного ощущения сытости не принес. Поэтому, созерцая вокзальную суету, я особенно болезненно реагировала на жующих индивидуумов и поспешно отводила взгляд. Исключительно для того, чтобы не давиться слюной, я сосредоточилась на влюбленной парочке, умильно воркующей у эскалатора.Парочка была как парочка, если не считать того, что барышня возвышалась над кавалером на целую голову, а потому, когда ему вздумалось ее облобызать, он встал на цыпочки и смешно повис у нее на шее. Кажется, эта уморительная сцена никого не оставила равнодушным. А в первую очередь тех, кто спускался на эскалаторе. Граждане откровенно хихикали, оглядывались, а некоторые даже крутили пальцем у виска.Поэтому отрешенное лицо высокого человека в суконном бушлате явно с чужого плеча бросилось мне в глаза. Было в этом бледном лице, в этих худых руках, торчащих из коротких рукавов бушлата, в этих печальных глазах за стеклами очков что-то потерянно-сиротское. Дыхание мое перехватило, я инстинктивно взялась за горло и на короткое мгновение выпустила из виду этого странного человека. Потом его заслонила от меня чья-то спина, и я высунулась из своего убежища за стеной, чтобы еще раз взглянуть и окончательно убедиться: отрешенный человек на эскалаторе — это Парамонов.Но неизвестно чья спина по-прежнему мешала мне его увидеть. Что самое удивительное, я не могла ее обойти, как ни старалась. Признаться, это все, что я запомнила: влюбленная парочка, Парамонов, чья-то спина… А дальше провал, несколько безнадежно засвеченных кадров — и картина потеряла четкость.
— Ты не переборщил? Что-то она долго не очухивается? — голос был нервный и с заметным акцентом. По-моему, азиатским.— Все будет нормально, — ответил другой, спокойный и вальяжный. — Минут пять-десять, и она будет в порядке.Я уловила чье-то дыхание возле своего лица. Оно было такое смрадное, что меня чуть не вырвало.— Вон, у нее уже ресницы дрожат, сейчас глаза откроет, — прокомментировал вальяжный голос.— Может, подъедем к ее квартире? Вдруг он туда придет? — вмешался третий голос, тоже с акцентом, но не таким откровенным, как у первого.— Подождем, пока очухается, — это был первый. — Без нее мы все равно его не узнаем.Хоть я их и не видела, и не знала, кто они такие и откуда взялись, я сразу поняла, что он и я говорят о Парамонове. Они надеются, что он придет ко мне, и, если на Курском вокзале он мне не померещился, пожалуй, у них есть для этого основания.— Э-эй, подруга, кончай ночевать, — невидимый вальяжный потрепал меня по щеке. Рука у него была холодная, как рукоятка пистолета. — Ну-ну, открывай глазки, мы хотим посмотреть, какого они цвета, — он хлопнул меня посильнее.Притворяться дальше было бессмысленно, и я открыла глаза, но ничего, вернее, почти ничего, не увидела. Потом, чуть-чуть привыкнув к темноте, я разглядела, что нахожусь на заднем сиденье автомобиля. Рядом со мной сидел мужик с широким лицом и бычьей шеей. Брови у него были рыжие, а глаза желтые, как у кота.— Ну привет, красавица, — сказал он ласково, — поспала и будя. Пора и побалакать. Самочувствие-то как, ничего?— Сухо… Во рту сухо, — пожаловалась я, лихорадочно пытаясь припомнить, как я могла очутиться в этой машине. Безнадежное занятие — ничего у меня не получилось. Зато перед глазами у меня стоял Парамонов, спускающийся на эскалаторе.— Ну, сушняк и с перепоя бывает, — хохотнул желтоглазый, — это у тебя пройдет скоро. Ляжешь баиньки, поспишь, а утром будешь как огурчик. Малосольный.Смотри, какой остряк!— Хватит трепаться, — оборвал его обладатель сильного акцента. Он сидел на переднем сиденье, такой маленький, щуплый, с крючковатым носом, который он прятал за поднятым воротником пальто, из-за чего здорово напоминал нахохлившуюся птицу. — Где Парамонов?— Это вы мне? — Я тянула время, не имея ни малейшего понятия, что мне может дать подобная тактика.— Тебе, тебе, — подтвердил крючконосый, — кому же еще?— А почему вы думаете, что я это знаю? — Я немного отодвинулась от желтоглазого говоруна, который все еще обдавал меня крепким запахом перегара.— Магомед, объясни ей, почему я так думаю. — Крючконосый кивнул тому, что сидел за рулем.— Сейчас, — пообещал тот и полез за пазуху. Когда он вытащил оттуда руку, я увидела в ней пистолет, направленный прямо мне в лицо. — Нравится? — спросил он тихо.Я уставилась на пистолет как загипнотизированная — Вижу, что нравится, — удовлетворенно хмыкнул он и для пущего эффекта чем-то щелкнул.Похоже, мои приключения достигли апогея.— Ну так где сейчас Парамонов? — снова спросил крючконосый.— В морге на тридцать седьмом километре, — выдала я скороговоркой.— Не правда, он живой, — отрезал крючконосый, — а вот ты можешь умереть.В подтверждение его слов Магомед приставил мне дуло к переносице и немного им поворочал, словно собирался дырку просверлить.Я молчала, потому что мне казалось, стоит открыть рот, как пуля из пистолета вылетит самопроизвольно. Я даже дыхание затаила, только в висках пульсировало: Алка, это Алка меня продала. Но могла ли я ее осуждать, когда у них такие методы убеждения. По сравнению с ними мистер Икс и его ребята — просто Тимур и его команда. Кстати, уж не этих ли типов он имел в виду, когда рассуждал об одиозных личностях? Поди теперь, узнай…— Так что, будем говорить или нет? — снова возник крючконосый. — Учти, Парамонова мы найдем, с тобой или без тебя, но тебе же лучше будет, если нам поможешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55