Не говоря уже о счастье получить такого шурина, как ты.
— Ну берегись, Гейл,— сердито сказал он.
Я отшвырнул сигарету и дал ему хорошую зуботычину. Он резко ударил правой, едва не свернув мне левую скулу. Это вывело меня из терпения.
Я бросился на Рутнала и продемонстрировал ему все, чему меня учили на десантной подготовке во время моего шестимесячного пребывания в Федеральном Бюро расследований и чему я научился сам в течение четырех лет работы там, где со мною меньше всего рассчитывали встретиться мои неприятели. Я показал ему многое — смесь каратэ, джиу-джитсу, старомодного рукопашного боя и чего ни попадя.
Он очень старался. Но люди, с которыми он привык работать, были классом пониже, и надолго его не хватило. Я был рад, что никто нам не помешал. Через шесть или семь минут я поднял с пола то, что осталось от Рутнала, и швырнул в угол лифта, по-
том нажал кнопку третьего этажа. Я снял с него галстук и воротник рубашки, обтер ему лицо и повел по коридору в квартиру. У Рутнала было выбито три зуба, один глаз был закрыт, а вокруг него расплывался огромный синяк. Он тяжело дышал и едва стоял на ногах.
Дверь открыла Долорес. Она удивленно посмотрела на брата, потом мило улыбнулась мне.
— Я так и думала, Ники, что ты его разделаешь под орех. Ты просто чудо! Заноси в комнату главу семьи и давай выпьем.
Я затащил Гранта в комнату, которую она мне показала, и бросил его на кровать. Потом вернулся в гостиную.
— К утру твой брат будет в порядке,— сказал я Долорес— Он чересчур прямолинейный и несколько не в форме. Передай, что в следующий раз я обойдусь с ним по-настоящему круто. Если он еще раз вздумает выяснять отношения, мне придется его покалечить.
Долорес кивнула.
— Можно подумать, что это на него подействует! — небрежно сказала она.— Почему ты не хочешь меня послушать, Ники? Мы были бы отличной парой и вместе добились бы колоссальных успехов.
— Держу пари,— ответил я,— что если бы после кораблекрушения я оказался с тобой вдвоем на необитаемом острове, то предпочел бы компанию голодных акул.
— Ники,— мягко заговорила она,— за что ты так злишься на меня? Ведь то, что я рассказывала, не могло тебе повредить. И без моей выдумки у тебя была вполне определенная репутация.
— Послушай, дурочка,— перебил я.— Неужели в твои дурацкие маленькие мозги до сих пор не пришла мысль, что я могу по-настоящему любить другую девушку — девушку, на которой я хотел бы жениться. Тебе, наверное, будет очень смешно, когда ты узнаешь, что ей пересказали весь тот вздор, который ты обрушила на мою голову.
— И она тебя выгнала, Ники? — лицо Долорес стало серьезным.
— Тебя это радует? Она покачала головой.
— Нет... Я начинаю понимать, какой я была дурой. Скажи, кто она такая. Я попробую все исправить.
— С чего это вдруг такие неожиданные перемены? Долорес указала на дверь ванной.
— Грант никогда не простит, что ты его сегодня избил. Никогда. Я его знаю. Он затаит злобу и когда-нибудь пристрелит тебя. Это на него похоже. И я теперь все время буду о тебе беспокоиться, потому я обязательно должна все как-то уладить. Завтра же утром расскажу ему всю правду.
— Это было бы неплохо,— согласился я.
— Скажи мне, Ники, кто эта девушка,— она положила руку мне на плечо.— Я ей позвоню и объясню, что всю эту историю насчет нас я выдумала. Я помогу тебе выкарабкаться, ведь я действительно тебя люблю...
Я дал ей адрес Ланы. Потом выпил виски с содовой и поехал домой, где меня, оказывается, поджидали новые неприятности.Была уже глубокая ночь, когда я вернулся к себе на Джермин-стрит. Я закурил сигарету и стал расхаживать взад-вперед по гостиной. Весь мир казался мне сейчас отвратительным, а женщины — исчадиями ада.
Все-таки жизнь — забавная штука. Еще сегодня днем все было отлично. А сейчас, хоть вроде бы ничего такого не произошло, я не мог избавиться от ощущения, что сижу по уши в дерьме.
Я раздумывал, что может предпринять Рутнал. Он вполне мог оказаться именно таким, как рассказывала о нем его сестра. Никогда не знаешь, чего можно ожидать от такого типа. Он в лепешку разобьется, чтобы добиться своего. Если после пары стаканов виски его мысли примут соответствующее направление, он может заявиться ко мне и с пистолетом.
За последние пять лет в меня стреляло много разных людей, но было бы смешно, подумал я, если бы меня пристрелил этот упрямый тупица только за то, что у его сестры богатое воображение.
Вдруг зазвонил телефон. Я снял трубку и прямо подскочил, услышав голос Ланы.
— Алло, что случилось? — спросил я.— Только не говори, что ты изменила мнение обо мне.
— Ники, моя машина на Джермин-стрит, как раз напротив твоего дома,— сказала она каким-то странным голосом.— Я говорю из телефонной будки. Ты можешь сейчас выйти поговорить со мной?
— Конечно,— ответил я, положил трубку, спустился вниз и перешел улицу.
Лана сидела за рулем черного, сверкающего никелем автомобиля. На ней было короткое меховое пальто, наброшенное прямо поверх халата. Лицо ее в полумраке казалось еще красивее.
— Ники,— сказала она,— сегодня вечером, после того, как ты ушел, я много думала о тебе. И я решила, что человек, который так много сделал на войне, не может быть подлецом.
Я ничего не ответил.
— Сразу после того, как ты ушел,— продолжала она,— вернулся папа. Я рассказала ему о нашем разговоре. Папа сказал, что я должна встретиться с Долорес Рутнал. Он навел справки, узнал, где она живет. И я поехала прямо к ней.
Я обрадованно сообщил Дане:
— Она мне сказала, что собирается тебе позвонить.
Девушка криво улыбнулась. Даже в полумраке кабины видно было, как напряжено ее лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62