Кто-то из подручных вызвал Мираса к телефону в третью, последнюю будку. Когда Дункан был в будке, «Хмельной» открыл дверцу и выстрелил в Дункана из твоего револьвера с глушителем. Но он не успел ни убрать труп, ни запереть будку, потому что как раз, когда он выходил из коридора, в клуб вошел я.
И тогда он понял, что я тоже работаю по золотому делу вместе с Дунканом. Он ведь отлично знал, кто я. И когда я ему сказал, что мое имя теперь Перри Райс, он окончательно убедился, что я пришел для встречи с Дунканом и что мы с ним будем вести это дело вместе.
Ему не удалось убрать труп сразу, он надеялся сделать это немного позже.
Но я сам первый наткнулся на труп Дункана и повесил на будке объявление: «Аппарат испорчен». А потом, когда я попросил «Хмельного» позвонить кое-куда по моему поручению, он, дурак., прошел мимо двух пустых будок к третьей, последней, и сделал он это для того, чтобы посмотреть, убрали труп Дункана или нет. Вероятно, он надеялся, что ты об этом уже позаботился. С этой минуты я начал подозревать «Хмельного».
И вероятно, он решил, что это ты повесил объявление о том, что аппарат испорчен. Поэтому он спокойно вернулся ко мне, потрепался еще немного, и когда Карлотта начала петь, вышел из клуба через главный вход, обошел здание кругом, подошел к задней двери, ведущей за кулисы. Там он передал тебе револьвер, из которого убил Дункана. Ты берешь этот револьвер, убиваешь из него Вилли, потом снова передаешь револьвер «Хмельному», и он смывается. Тогда ты спокойно идешь в комнату Карлотты. И вот почему, когда я к вам ворвался, никакого револьвера у тебя не оказалось. «Хмельной» знал, что тебя вызовут в полицию, и вероятно, он до чертиков смеялся, когда узнал, что и меня тоже забрали. Поэтому он и завернул в полицию, чтобы выручить меня.
На следующий день я рассказал ему обо всем, и рассказал правду, потому что мне неоднократно приходилось убеждаться, что если ты хочешь запутать преступника, самое лучшее рассказать ему правду. Я также попросил его указать мне адрес Скендала. Он сказал мне его и сейчас же предупредил об этом и Скендала, и тебя и посоветовал тебе убить меня, когда я буду выходить от Скендала. И ты это организовал. Но откуда ты мог знать, что я пошел к Скендалу? Только от «Хмельного». Потому что когда я заметил, что твои ребята дежурят у моего отеля «Корт», я перебрался в другой отель и никто из вас не знал, куда именно я выехал.
— Кажется, я кое-что знаю и без твоих рассказов? А? Он улыбнулся.
— Не смеши меня, коппер, — сказал он. — Может быть, ты кое-что знаешь, а, может быть, и нет, но если тебе известно только то, что ты мне рассказал, то немного же ты знаешь! А я буду нем, как рыба. Если английским копам удастся арестовать меня когда-нибудь, они смогут добиться только высылки меня в Штаты, а там мне не страшен ни один суд.
— Ты хочешь сказать, что у тебя есть какой-то друг, который поможет тебе оправдаться? — спросил я. — Но только друг должен быть очень влиятельным человеком, Руди. Дело-то ведь очень серьезное!
Он ничего не ответил мне. Просто сидел, смотрел на огонь камина, потягивал виски и улыбался.
На другом конце стола сидел Керц. Он вдруг заговорил:
— Слушай, Руди, — сказал он. — К чему вся эта трепотня? Пристрели парня и баста. Слишком уж он много знает!
— Отлично, Руди, — сказал я. — И тогда у тебя прибавится еще одно обвинение. Да, кстати, вероятно, твой влиятельный друг, на которого ты так надеешься и который должен помочь тебе в случае судебного разбирательства, не кто иной, как Харбери Чайз? Так вот, позволь мне кое-что тебе сообщить, и я уверен, от моих слов у тебя загорятся уши! Дело в том, что Харбери Чайз скоропостижно скончался. Он застрелился полчаса тому назад, после того, как мы с ним мило побеседовали, и я сообщил ему, что все дело раскрыто.
И еще одно не менее приятное сообщение — продолжал я — все золото у нас! Мы забрали его с фермы, находившейся неподалеку от дома старика. Он хранил золото на ферме. Вот так-то! Теперь можешь смеяться.
Да, еще одно! Я намерен забрать тебя в Штаты с собой, где тебя посадят на стул, а твои товарищи получат приличные сроки от двадцати до пятидесяти лет. Как вам это нравится, ребята?
Наступила тишина. Зловещая тишина.
— Мне смешно смотреть на вас, — продолжал я. — Вы считаете себя опытными, до того глупы, что не могли вовремя догадаться: погода для вас начинает портиться. А что касается Карлотты, один вид ее вызывает у меня головную боль, мне она совсем не нравится. Можешь мечтать о ней, Руди, о ней и о маленькой гасиенде, когда будешь сидеть в камере смертников в ожидании своей очереди на стул. Вот увидишь, как она тебя приласкает!
Руди помрачнел. Потом поднял револьвер. И надо признаться, я что-то немного струхнул.
Но тут вмешалась она.
— Одну минуточку, Руди. Этот парень считает себя слишком умным. Может быть, ему и удалось кое-что сделать, и положение у нас не очень завидное. Но я хочу лично пристрелить его несмотря ни на что. Я убью этого паршивого коппера, даже если это будет моим последним деянием на земле!
Она впилась в меня зелеными змеиными глазами, направляясь к Сальтьерре. — Дай-ка мне твой револьвер, Руди, — сказала она. — Я сейчас покажу вам, как надо обращаться с этим паршивым федеральным шпиком. Что-то уж очень расхвастался! Посмотрим, как он сейчас грохнется на пол вместе со своей бляхой.
Руди был похож сейчас на рассерженную жабу. Потом он улыбнулся и отдал ей револьвер. Все сидящие вокруг стола крысы тоже заулыбались.
— Выстрели ему в брюхо, дорогая, — сказал Руди. — Так больнее.
Я встал.
Карлотта направилась ко мне, и я невольно любовался ею:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63