Приезжай!
— Хорошо, — сказал Каллаган. — Я буду. Приготовь мне джин.
— Зачем? У меня есть бутылка ржаного виски.
— Тогда лучше приготовь две на всякий случай.
— Хорошо. Приготовлю.
— Спасибо, — поблагодарил Каллаган. — До встречи, Хуанита.
Он положил трубку. Потом он попросил Эффи позвонить в гараж и вызвать машину.

***
Было двенадцать часов, когда Каллаган остановил свой «Ягуар» возле Мэнор-Хауз в Саутинге.
Он нажал кнопку звонка, гадая, в каком Торла Ривертон сегодня настроении, как выглядит.
Его провели в ту же комнату, где он был в прошлый раз. Она стояла у камина. На ней было черное ангорское платье с белой отделкой у шеи и на манжетах. Каллаган с удивлением поймал себя на мысли, что он немного волнуется.
Глаза у нее были усталые, лицо бледное и напряженное. Каллаган отметил про себя, что она сумела взять себя в руки.
— Я подумал, что нам лучше увидеться, — сказал он, — Я считаю, что вам будет интересно узнать положение дел. К сожалению, я не могу сообщить вам ничего хорошего.
Она кивнула.
— Садитесь, пожалуйста, мистер Каллаган. Хотите сигарету?
— Спасибо, закурю свои, — сказал он, доставая портсигар. — Но был бы рад что-нибудь выпить.
Она позвонила, приказала принести виски и соду. Когда виски принесли, она налила в бокал, добавила содовой и подала ему. Потом вернулась к камину.
— Я бы хотела знать о вас больше, — сказала она. — Я думаю, что вы необычный человек. Сначала вы мне не понравились, я даже презирала вас.., но потом я стала думать о вас лучше.
— На вашем месте я не стал бы беспокоиться, мадам. Прежде чем закончится эта работа, мы хорошо узнаем друг друга, так я думаю. Во всяком случае я рад, что ваша неприязнь ко мне прошла.
Она пожала плечами.
— Неприязнь сейчас никому не поможет, — сказала она.
— Я нашел адвоката, — сказал Каллаган. — Он достаточно хорош. Один из лучших адвокатов в Лондоне, и хотя он не первоклассный юрист, он лучше многих других. Маленький человек всегда работает хорошо, особенно когда знает, что ему хорошо заплатят…
Вчера у меня был долгий разговор с ним, — продолжал Каллаган. — Он видел в больнице вашего пасынка. Вы должны понять, миссис Ривертон, что самым важным в этом деле являются показания вашего пасынка… То, что ему придется вынести на перекрестном допросе, нелегко выдержать и в более хорошем положении, чем у него.
— Я понимаю, — отозвалась она.
— Отлично. Юрист, его зовут Валентин Гагель, вчера был в больнице и выслушал рассказ вашего пасынка. Насколько я могу судить, в этом деле нет смягчающих обстоятельств.
Он помолчал.
— Кстати, каково состояние Уилфрида?
— Утром ему было значительно лучше, — ответила она. — Говорят, что он поправится. Каллаган помрачнел.
— Вы не должны удивляться, если через неделю-другую его обвинят в убийстве, — сказал он. — Судя по тому, что он рассказал Гагелю, не стоит удивляться и тому, что они захотят повесить его.
Она внезапно села в кресло у камина, стиснула руки на коленях, пристально посмотрела на Каллагана.
— Этого не должно случиться, — сказала она. — Не должно!
— Почему вас это так волнует? — спросил Каллаган. — Прежде всего он ваш пасынок, а судя по тому, что я видел и слышал от него, он к тому же еще и порядочный негодяй.
Некоторое время она в раздумье молчала. Потом серьезно сказала:
— Мой муж заботился об Уилфриде. Он надеялся на него, думал, что в один прекрасный день он исправится. Он был прекрасным человеком, мой муж, и даже если я не очень любила его, я всегда его уважала и восхищалась им. В душе я считала, что он женился на мне только потому, что считал, что я сумею быть хорошим другом Уилфриду.., и помощником. Понимаете?
Каллаган кивнул. Он швырнул остаток сигареты в камин и закурил новую.
Затем отпил глоток виски.
— Что же теперь будет, мистер Каллаган?
— Сейчас я вам скажу, что будет дальше, — ответил Каллаган. — Грингалл, который ведет это дело, послал своих людей в Мэйфейер. Они все узнают о Простаке и Джейке Рафано. Грингалл неудовлетворен, потому что в деле есть вещи, которых он не понимает. Но он хорошо знает основное направление дела. Он знает, что на яхте была стрельба, и ему нужны доказательства, кто стрелял первым и кто кому угрожал.
Он встал и подошел к окну. Некоторое время" он молча смотрел из окна.
— Наше уголовное право очень справедливо на практике, миссис Ривертон, — сказал он. — Если у нас вешают человека, так это делают только потому, что он того заслуживает. Когда суд услышит рассказ Ривертона, там решат, что факты против него, и его повесят.
Она кивнула. У нее был очень несчастный вид.
— Что он сказал? — спросила она. Каллаган подошел к камину, достал из кармана конверт с показаниями Уилфрида и начал читать их вслух:
+++
"Больница Баллингтон, понедельник, 19 ноября 1938 года.
Подлинные показания Уилфрида Ривертона. Мое имя Уилфрид Юстес Ривертон, и проживаю я в Лондоне. Где — не имеет значения.
В течение прошлых восьми или девяти месяцев я вел себя довольно глупо — пил, играл в азартные игры и связался с беспутной компанией.
Одним из людей, в чьем игорном доме я много играл, был Джейк Рафано, человек, которого нашли на борту «Сан Педро», где я был ранен. Я понимаю, что Джейк Рафано мертв. Я застрелил его.
Я сознаю, что адвокат предупредил меня, что я несу ответственность за это заявление, и я также понимаю, что могу не сообщать фактов, которые могут быть истолкованы против меня. Но он сообщил мне, что ради себя я должен говорить правду, хотя ее можно истолковать против меня, учитывая действия, которые я совершил на «Сан Педро» ночью в субботу, 17 ноября.
Боюсь, что я в состоянии сообщить лишь следующее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42