За чашкой чая он позволил своим мыслям свободно воспарить, а затем принялся детально анализировать новейшую ситуацию в деле по убийству Мероултона. Все, что надлежало делать, нужно было делать немедленно. Грингол не станет долго терпеть положение одураченного простака. Когда Беллами категорически откажется от серого «хомбурга» и не сможет объяснить, как тот попал в квартиру на Пойнтерс Мьюс, Гринголу придется выяснить, откуда взялась злополучная шляпа. Пройдет пара дней, пока он установит, что практически сразу после её покупки Кэллаген помчался на свидание с Беллами, и все поймет.
Он придет к заключению, что Кэллаген подбросил шляпу Беллами. Поймет, что его коварно подтолкнули к обвинению Беллами в незаконном хранении наркотиков, как прелюдии к задержания. И сделал это Кэллаген. Конечно, Грингол поймет, что Кэллаген провел отвлекающий маневр, подбросив дохлую кошку на пути закона и порядка. И немедленно придет к выводу, что Кэллаген не только обеспечивал ложное алиби Цинтии Мероултон, но и делал все возможное, чтобы увести расследование как можно дальше от нее.
Тогда все подозрения сосредоточатся на ней.
Грингол приложит все усилия, чтобы разыскать Цинтию, привлечет все возможные и невозможные средства: наводнит прессу её фотографиями, опросит всех ночных портье, железнодорожных кондукторов, мобилизует всех информаторов, чтобы напасть на её след.
Цинтия прочитает газеты и придет к выводу, что Кэллаген её подставил, невзлюбит его ещё больше и, вероятно, отправится в Скотланд Ярд в попытке объясниться и доказать, что она никуда не убегала. Премиленькая ситуация.
Ладно, — думал он, — у меня есть два дня. Возможно три, но два — наверняка. И ещё следует принимать во внимание Беллами.
Беллами, должно быть, изрядно напуган. Когда он поймет, что обвинение, связанное с наркотиками, просто способ задержать его как подозреваемого в убийстве, он придет в бешенство и заговорит. Наверняка расскажет Гринголу, что сам видел Цинтию на Линкольн Инн Филдс. Естественно, это послужит признанием, что он там был, но он будет полагаться на алиби, надеясь на Олали. Олали опровергнет его слова и Грингол задумается, кто из них — Беллами или Цинтия — действительно убийца.
Он может даже прийти к заключению, что преступление они совершили вместе.
Кэллаген заставил себя выбраться из постели и развалился в кресле, любуясь своей новой синей шелковой пижамой. Он взлохматил свои черные волосы, сочувственно размышляя о трудностях полицейской жизни, особенно когда приходилось добывать доказательства убийства, даже если оно не вызывало и тени сомнения.
Потом набросил халат, направился в ванную, принял душ, побрился и вернулся в комнату. Порылся в карманах и достал свою наличность.
Из первоначальных пяти сотен фунтов, врученных ему Цинтией Мероултон, осталось двести восемьдесят. И к ним — три сотни фунтов Вилли Мероултона, плюс двести от Беллами. Итого шестьсот восемьдесят фунтов. Маловато для того, что он задумал. Нужно раздобыть еще.
На этот счет у него уже были идеи, но процесс получения денег обещал быть нелегким.
Кэллаген тщательно просмотрел банкноты, выписывая их номера и серии в свой маленький черный блокнот. Потом оделся и решил направиться к служанке Цинтии Мероултон. Он понимал, что полиция уже побывала в квартире на Виктория Стрит, расспрашивая о Цинтии и одновременно разузнавая, что и как. Кэллаген усмехнулся про себя, зная, что девушка ничего не знала. И все же, — думал он, — надо заскочить повидать её.
Но следовало действовать быстро, ведь Грингол скоро станет за ним охотиться. И сможет предъявить не менее трех обвинений. Существовала миленькая старомодная статья 1896 года «Препятствие расследованию», которая тут подходила наилучшим образом. Кэллаген представил себя щиплющим паклю и усмехнулся, сожалея.
Он спустился позавтракать и ожидая, пока его обслужат, нашел в вестибюле телефонную кабину, позвонил Ривенхольту и спросил, удалось ли что-нибудь узнать.
Ривенхольт рассмеялся.
— У меня полно информации, Кэллаген. Вы убедитесь — я отработал 80 фунтов .
— Посмотрим, — ответил тот и предложил приехать в «Оксфорд» немедленно.
Ривенхольт смотрел через стол на Кэллагена. Он выглядел свежим и очень энергичным, глаза казались ясными и яркими. Кэллаген невольно подумал: почему такие люди всегда выглядят независимо от того, что в самом деле у них внутри?
Ривенхольт протянул ему листок бумаги.
— Это было до удивления легко и весьма интересно.
Он закурил сигарету, предложенную Кэллагеном.
— Три с половиной года назад Пол Мероултон приобрел не меньше четырех компаний, зарегистрированных разными неудачниками и неумехами много лет назад. Так что точнее сказать, он купил имена и вывески этих компаний. Вы знаете, как это делается. Некая компания регистрируется, пытается выжить и разоряется. Теперь она подлежит ликвидации. Любой желающий платит минимальную цену и может пользоваться имуществом фирмы и заняться её переустройством. Правда, обычно капитал такой фирмы состоит из долгов и официальной торговой марки.
Так Пол и поступил. За сто двадцать фунтов он купил четыре старые компании, которые обанкротились и подлежали ликвидации. Вот их названия.
Ривенхольт подтолкнул листок через стол. Кэллаген прочитал: «Экспортная и торговая компания, Коннектикут», «Фрешуотерс и Илворс Траст компани», «Айдевор коал финанс синдикат», «Грейтер Атлантик бонд компани».
— Пол Мероултон купил первые две компании в начале 1934 года, последние две — в конце того же года, — продолжал Ривенхольт. — Мне казалось, вас заинтересуют директора и совладельцы этих компаний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59