Уитмор перестал ходить и прислонился к столу.
– Я подумывал жениться на ней. Не говорил я тебе? Эд Мерфи, не отвечая, смотрел на своего босса.
– Иной раз думаю – к чертовой матери! Эта должность еще не все. Может быть, лучше провести здесь четыре года, а не восемь. Уйти непобежденным. К концу одного срока мне будет всего шесть-десять шесть. Купить бы где-нибудь ферму. У нас с Донной мог бы родиться ребенок. И я зажил бы в свое удовольствие.
– Вы были бы несчастны, – сказал Эд Мерфи. – Впряглись бы в работу на своей ферме, этот кабинет занял бы какой-нибудь идиот, и через месяц вы стали бы никем и ничем.
– Хорошо, хорошо, был бы несчастен, – согласился Уитмор. – Но есть другой вариант. Я мог бы жениться на ней и быть избранным на второй срок.
– И коровы могли бы летать, – сказал Эд Мерфи.
– Это возможно, – настаивал Уитмор.
– Нет, – упрямо возразил Мерфи. – Либо Донна, либо эта должность.
Уитмор сверкнул глазами на своего помощника.
– Черт возьми, ты всегда бываешь прав?
– Стараюсь, – ответил без улыбки Мерфи и поднялся. – Пойду проведаю, как там наши друзья на той стороне улицы.
– Отлично, Эд, иди. Спасибо.
Уитмор смотрел в спину невысокому толстому ирландцу, шедшему к двери. Эд Мерфи, журналист-неудачник, стал сотрудником Уитмора более десяти лет назад, и, как ни странно, Уитмор за все это время почти ничего не узнал о нем. Он не знал его побуждений, стремлений и даже политических взглядов, если таковые имелись. Знал только, что Эд Мерфи – единственный человек на свете, которому он доверял полностью.
Позвонила секретарша, он поднял трубку.
– Сэр, миссис Уитмор желает вас видеть. Он тяжело вздохнул. День выдался скверный, и вряд ли Клэр его улучшит.
– Попроси ее через пять минут спуститься сюда. Президент встал, выглянул в Розовый сад, потом снова поднялся по лестнице к окну, выходящему на Лафайет-сквер. Демонстранты все еще требовали работы, многие напирали на полицейские кордоны, не дающие пересечь Пенсильвания-авеню и пройти по тротуару перед Белым домом. Уитмор подумал, что людей побуждает к этому лишь национальный миф, внушивший, что радуга кончается на Пенсильвания-авеню, 1600, что все их проблемы могут быть решены в этом большом белом особняке. Чарлз Уитмор понимал; он и сам долго верил в это. Теперь он находился здесь и знал истинное положение дел.
«Бедняги, – подумал он. – Вы не можете войти, а я выйти».

Кварталов за десять от Белого дома Бен Нортон только что поднялся с постели в своем джорджтаунском домике. Он выпил кофе, съел тарелку овсяной каши; долго стоял под горячим душем, потом надел широкие брюки, спортивную куртку и вышел на предвечернюю М-стрит. Сознание, что он снова дома, внезапно опьянило его, и он постоял несколько минут на углу. Джорджтаун празднично простирался перед ним. Незнакомая хорошенькая девушка улыбнулась ему, он ответил ей улыбкой и зашагал по М-стрит мимо баров и модных лавок, идущих навстречу студентов и негров, наркоманов и гомосексуалистов, туристов, секретарш, журналистов и всевозможных темных личностей и наконец протиснулся через узкие двери в бар Натана.
– А, мистер Нортон, с возвращением, – приветствовал его из-за стойки Пит. Этот рыжебородый парень уже несколько лет учился в юридическом колледже и добывал средства к жизни работой в баре и торговлей наркотиками. – Когда прилетели?
– Сегодня чуть свет, – ответил Нортон. – Весь день проспал, собрался было к себе в контору, потом передумал, и вот я здесь. Как бы промочить горло?
Пит усмехнулся и налил ему пива.
– Вы пропадали целую вечность. Где? В Лондоне?
– В Париже.
– Как там жизнь?
Нортон был крупным, с виду рассудительным человеком. На минуту он задумался.
– Как жизнь в Париже? Пит, что касается еды и вина, это город номер один. Нумеро уно. В отношении женщин примерно номер три, смотря на чей вкус. Водопровод и отопление вовсе никуда не годятся. В общем, город неплохой, но я предпочитаю Вашингтон.
– Слушайте, вы же были сотрудником Уитмора, так ведь? Теперь станете большой шишкой в Белом доме?
– Нет, приятель. Я занимаюсь частной практикой, и мне это по душе.
– Вот как? – недоверчиво ответил Пит. – На днях тут был один тип, расспрашивал о вас. Кто ваши друзья и все такое. Я решил, что он из ФБР, наводит справки перед вашим назначением на солидный пост.
– Как он выглядел?
– В общем-то странно. Одет с шиком, но во взгляде что-то сумасшедшее. После его ухода я подумал: «Вряд ли этот тип из ФБР, слишком он чудной».
– Их такими воспитывают, – заметил Нортон. – Что ты сказал ему?
– О, что вы крупный торговец наркотиками, содержатель публичных домов и все такое.
– Молодчина, – сказал Нортон. – С такой характеристикой место госсекретаря мне обеспечено.
Пит вяло, как наркоман, усмехнулся и отошел к другим клиентам. Нортон подумал, не проверяет ли его в самом деле Белый дом перед тем, как предложить должность. Это было вполне возможно. Он пожал плечами и взял вашингтонскую газету «Стар», оставленную кем-то на стойке. На первой странице были заметка «Митинг безработных» и большая статья «Сто дней Уитмора», из которой следовало, что за первые три месяца новый президент проявил себя противником группировок. Нортона это не удивило. Он три года сотрудничал с Уитмором в сенате и высоко ценил политические способности своего бывшего босса. Правда, он и ненавидел этого сукина сына, но это, как сказал по другому поводу Джей Гэтсби, было только личным чувством.
Отложив газету, Нортон ощутил, что радость возвращения проходит. Никого из знакомых в баре не было, танцевать не хотелось, и, похоже, вечер предстояло провести в одиночестве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85