Таково было положение дел на девятый день процесса, когда мы привели в суд Анния и Нумитория.
Толпа на форуме была даже больше, чем обычно, поскольку до обещанных Помпеем игр оставалось всего два дня. Веррес опоздал, и было видно, что он сильно пьян. Поднимаясь по ступеням храма к месту, где расположился суд, он споткнулся и упал бы, если бы Гортензий не поддержал его под руку. Толпа ответила взрывом хохота. Проходя мимо Цицерона, Веррес метнул в его сторону злой и одновременно затравленный взгляд налитых кровью глаз – взгляд загнанного в угол хищника.
Цицерон сразу перешел к делу, вызвав на свидетельское место Анния. Тот поведал о том, как однажды утром, когда он проверял грузы в гавани, туда прибежал его друг и сообщил о том, что их партнер по торговым делам Геренний, закованный в цепи, находится на форуме и молит сохранить ему жизнь.
– Что ты предпринял, услышав эту весть?
– Я, разумеется, сразу же кинулся на форум.
– И что ты там увидел?
– Там находилось около сотни людей, кричавших, что Геренний является римским гражданином и не может быть казнен без должным образом проведенного суда.
– Откуда всем вам было известно, что Геренний – римлянин? Разве он не был менялой из Испании?
– Многие из нас знали его лично. Хотя Геренний действительно имел меняльную лавку в Испании, родился он в семье римлян в Сиракузах, где и вырос.
– Что же ответил Веррес в ответ на ваши мольбы?
– Он приказал незамедлительно обезглавить Геренния.
По толпе слушателей прокатился мучительный стон.
– Кто совершил казнь?
– Палач Секстий.
– Это было сделано чисто и ловко?
– Нет, боюсь, что совсем наоборот.
– Очевидно, – проговорил Цицерон, поворачиваясь к судьям, – Геренний не сумел заплатить Верресу и его банде головорезов достаточно большую взятку.
Веррес, который обычно сидел на своем месте молча и ссутулившись, возможно, под воздействием выпитого вдруг вскочил и начал кричать, что он никогда не брал взятки подобного рода. Гортензию пришлось силой усаживать его обратно. Проигнорировав эту сцену, Цицерон ровным тоном продолжил задавать вопросы свидетелю.
– Довольно странная ситуация, не правда ли? – спросил он. – Не менее ста человек утверждают, что Геренний является римским гражданином, а Веррес не соглашается подождать хотя бы час, чтобы выяснить, так ли это. Чем ты можешь это объяснить?
– Я могу объяснить это очень просто, сенатор. Геренний являлся пассажиром корабля, плывшего из Испании, груз которого был разграблен людьми Верреса. Геренния, как и всех остальных, кто находился на борту, бросили в каменоломни, а затем вытащили наружу и предали публичной казни, представив их пиратами. Веррес не знал, что на самом деле Геренний был вовсе не пришельцем, не чужеземцем, что он был хорошо известен членам римского сообщества в Сиракузах и будет, без сомнения, узнан ими. А когда Веррес обнаружил свой промах, отпустить Геренния он уже не мог, поскольку тот успел слишком многое узнать о деяниях наместника.
– Прости, но я по-прежнему кое-чего не понимаю, – заговорил Цицерон, изображая святую простоту. – Зачем Верресу понадобилось казнить ни в чем не повинного пассажира торгового корабля, выдавая его за пирата?
– Ему нужно было провести определенное число публичных казней.
– Для чего?
– Он брал взятки за то, что отпускал на волю настоящих пиратов.
Верреса снова будто подбросило в воздух, и он принялся кричать, что все сказанное – ложь, однако теперь Цицерон не оставил его выкрики без внимания и, сделав несколько шагов по направлению к нему, заговорил, обращаясь прямо к Верресу:
– Ты называешь это ложью, чудовище? Ложью?! Тогда почему же в записях твоей тюрьмы говорится, что Геренний был освобожден? И почему в них же утверждается, что пират Гераклеон был казнен, хотя никто на острове не видел его смерти? Я отвечу тебе почему. Потому что ты, римский наместник, отвечающий за безопасность морей, брал взятки от самих пиратов!
– Цицерон! Великий законник, который считает, что он знает все на свете! – с горечью заговорил Веррес слегка заплетающимся языком. – Но на самом деле ты знаешь далеко не все, и я могу доказать это! Гераклеон сейчас находится здесь, в Риме, в частной тюрьме моего дома, и он сам сможет подтвердить, что все твои измышления лживы!
Трудно поверить в то, что человек способен творить подобные глупости, но таковы были факты, и они с абсолютной точностью зафиксированы в моих записях. Вокруг начался ад кромешный, и посреди этой вакханалии Цицерон, обращаясь к Глабриону, потребовал, чтобы ликторы – «в интересах общественной безопасности» – сей же час отправились в дом Верреса, забрали оттуда знаменитого пирата и официально заключили бы его под стражу.
После того как это было сделано, Цицерон вызвал второго за этот день свидетеля, Гая Нумитория. Откровенно говоря, мне тогда показалось, что Цицерон слишком торопится и что он мог бы разыграть карту того, что главарь пиратов нашел убежище в доме Верреса, более эффектно. Однако великий юрист почувствовал, что настал момент добить жертву, и впервые с тех пор, как мы высадились на берег Сицилии, в его руках находился клинок, с помощью которого это можно было сделать.
Нумиторий принес клятву говорить только правду и занял свидетельское место, после чего Цицерон с помощью быстрой серии вопросов заставил его сообщить суду самые необходимые факты, связанные с личностью Публия Гавия. О том, что этот торговец плыл из Испании на корабле, который подвергся разграблению. Что он вместе со своими спутниками был брошен в каменоломни, из которых ему каким-то образом удалось бежать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137