Духоту скрашивал лишь запах лосьона после бритья, которым пользовался блондин. Машина отъехала от отделения милиции и помчалась по тихой улице. Все молчали.
Начинало светать. Во всяком случае, стало довольно светло, и Келсо мог определить, куда они едут. Он уже понял, что эта троица — из секретной полиции, значит, это ФСБ и, значит, Лубянка. Но, к своему удивлению, он заметил, что движутся они не на запал а на восток. Они проехали по Новому Арбату мимо пустых магазинов, и в окошке появилась «Украина». Выходит, его везут в гостиницу, подумал Келсо. Но он опять ошибся. Вместо того чтобы проследовать по мосту, они свернули направо и поехали вдоль Москвы-реки. Теперь уже наступил рассвет, и темнота, словно под действием химической реакции, стала растворяться над рекой: воздух сначала сделался серым, потом грязно-голубым. Дым и пар, выходившие из труб красильной фабрики и пивоваренного завода на противоположном берегу, стали едко-розовыми.
Они еще несколько минут ехали по набережной, потом вдруг резко остановились возле замусоренного спуска к воде. Две крупные чайки взлетели, хлопая крыльями, и умчались, крича. Блондин вышел первым, Келсо после некоторого размышления последовал за ним. Он подумал, что его привезли в идеальное место для инсценировки несчастного случая — достаточно его толкнуть, и последует взрыв сообщений в печати, долгое расследование силами цветного приложения к какой-нибудь лондонской газете, возникнут подозрения, а потом все забудется. Тем не менее он принял бравый вид. А что еще он мог сделать?
Блондин читал показания, которые Келсо дал в милиции. Под ветерком, налетавшим с реки, шуршали страницы. Что-то в этом человеке было знакомое.
— Ваш самолет, — не поворачиваясь, сказал он, — вылетает из «Шереметьево-2» в час тридцать. Вы должны быть на борту.
— Кто вы?
— Вас отвезут сейчас в отель, и вы успеете сесть на автобус, который повезет в аэропорт ваших коллег.
— Зачем вам это?
— Вы, возможно, попытаетесь в ближайшем будущем снова въехать на территорию Российской Федерации. Собственно, я уверен, что так оно и будет. Вы человек упорный, это ясно. Но я должен предупредить вас, что в визе вам будет отказано.
— Это, черт возьми, возмутительно. — Глупо было, конечно, с его стороны вскипать, но он был слишком измучен и пережил слишком большую встряску, чтобы держать себя в руках. — Совершенно возмутительно. Все сочтут, что это я убил его.
— А вы и вправду убили. — И русский повернулся к Келсо. — Вы и есть убийца.
— Это шутка, верно? Значит, мне не надо было высовываться. Не надо было вызывать милицию. Я мог сбежать, и все.
И нельзя сказать, чтобы я об этом не думал…
— Приговор — тут, изложенный вашими собственными словами, — заявил блондин. — Вчера днем вы были у Мамонтова и рассказали ему, что к вам приходил «свидетель того, что было в старые времена», сообщивший о записях Сталина. Вот это и было смертным приговором.
— Я не называл его фамилии, — заикаясь, сказал Келсо. — Я уже сотню раз перебрал в уме этот разговор…
— Мамонтову не требовалась фамилия. Он ее уже знал.
— Но вы же не можете быть в этом уверены…
— КГБ, — произнес русский, демонстрируя долготерпение, — провело новое расследование по делу Папу Рапавы в восемьдесят третьем году. Это было сделано по просьбе заместителя начальника Пятого управления Владимира Павловича Мамонтова. Теперь вамё ясно?
Келсо закрыл глаза.
— Так что Мамонтов в точности знал, о ком вы говорили. Никакого другого «свидетеля того, что было в старые времена» не существует. Все остальные уже умерли. Так вот: через четверть часа после того, как вы вышли из квартиры Мамонтова, он тоже вышел из дома. Он даже знал, где жил старик, — по своему досье на него. Часов семь, возможно, восемь он допрашивал Рапаву. С помощью своих друзей. Уж вы мне поверьте: такой профессионал, как Мамонтов, может изрядно повредить человека за восемь часов. Хотите, я сообщу вам некоторые медицинские подробности? Нет? В таком случае возвращайтесь-ка в Нью-Йорк, доктор Келсо, и занимайтесь своими историческими играми в какой-нибудь другой стране, потому что здесь вам не Англия и не Америка. Прошлое здесь еще не похоронено. В России прошлое несет с собой лезвия и наручники. Спросите у Папу Рапавы.
Порыв ветра взъерошил поверхность реки, по ней пошли волны, и находившийся поблизости буек зазвенел, ударяясь о свои ржавые цепи.
— Я могу выступить свидетелем, — помолчав, произнес Келсо. — Вам потребуются мои показания, чтобы арестовать Мамонтова.
Русский впервые улыбнулся.
— Вы хорошо знаете Мамонтова?
— Почти совсем не знаю.
— Значит, не знаете совсем. В таком случае вам повезло. Некоторым из нас пришлось хорошо узнать его. И могу вас заверить, что товарищ В. П. Мамонтов представит не меньше шести свидетелей — и ни один из них не будет ниже полковника, — которые под присягой покажут, что он весь вечер был с ними; они обсуждали благотворительные акции в ста шестидесяти километрах от квартиры Папу Рапавы. Так что сами понимаете, чего стоят ваши показания.
Он разорвал показания Келсо пополам, затем еще и еще раз пополам, пока кусочки не стали такими мелкими, что дальше рвать их было уже невозможно. Он смял обрывки в руках, скатал их в шарик и бросил в воду. Ветер подхватил его. Налетели чайки в расчете на еду, затем с криками разочарования умчались прочь.
— Все у нас изменилось, — сказал блондин. — Вы должны бы это знать. Сегодня утром начнется новое расследование. С вас никто никогда не снимал показаний. Вы никогда не задерживались милицией. Офицера, допрашивавшего вас, повысили и перевели в другое место — уже сейчас, когда мы с вами разговариваем, он летит военным транспортным самолетом в Магадан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113