Жиреет на экономике, а сама дерьмо дерьмом. Она распространяет и воспроизводит дерьмо. Я понял это, когда торчал в электрическом ящике. Мне захотелось развратить ее изнутри. Вот какое у меня возникло желание. Случайно получилось так, что мне попался в руки подходящий инструмент. Посмотри на Америку. Провозглашая войну наркотикам, она, по крайней мере, осознает, какая эпоха наступила после окончания «холодной войны». Сейчас наркотики – один из крупнейших двигателей мира. Это наилучшее стратегическое оружие, которое позволяет развратить и уничтожить страну изнутри.
Я пристально смотрел на него. Объект его ненависти, мировое зло, о котором он говорил раньше, теперь скатилось до уровня одной страны. Не удержавшись, я невольно пробормотал:
– Ты изменился. Сильно изменился.
Кувано ответил мне бесстрастным голосом:
– Наверное. Я многое испытал, и что-то внутри меня погнулось. Да и сколько времени утекло.
Да. Время утекло. Я и сам об этом думал. Я смог, молча оглянувшись, уйти с ринга. Да, это мне удалось. Но последний удар гонга еще не прозвучал.
– Ты совершил преступление до того, как вернулся сюда, – сказал я. – Я сейчас говорю не про Южную Америку. А про Нью-Йорк. Это ты убил мужа Юко. Зачем?
– С чего ты взял?
– Он попал в аварию из-за неисправности тормозов. Та же ситуация, что и в семьдесят первом году. Жестокая шутка.
– Юко писала танка. Они были украдены. Предположительно причина только одна. Прочитав стихи, я мог бы о чем-то догадаться. Это необходимо было скрыть. Легко определить, кто прослушивал телефон дочери Юко и украл ее танка. Ты встречался с Юко в Нью-Йорке.
Впервые выражение его лица изменилось.
– Ты где-то нашел ее стихи?
– Да, нашел.
– И что там?
– Неужели ты
не меняешься, даже когда убиваешь?
Скажи, террорист.
Голубой летний зонтик
беспечно вращаешь в руке.
– Вот как. – Кувано задумался. – А почему именно это стихотворение?
– Одно из серии, посвященной Нью-Йорку. Выделялось на фоне других. Вчера я случайно увидел в утренней газете слово «террорист». Оно попалось мне в статье, где говорилось о том, что при взрыве использовалась военная взрывчатка. Также упоминалось, что эту взрывчатку, видимо, ввезли из-за рубежа. У меня плохое воображение. Как еще Юко могла быть связана со взрывом? Когда я прочитал ее стихотворение, я понял: в ее окружении был человек, которого называли террористом. Откуда рядом с женщиной, ведущей обычную жизнь за границей, появится террорист? Есть только один вариант. Я знаю человека, чье прошлое наводит на подобные мысли. Да ты и сам сказал. В этой танка – реально действующий террорист. Именно прочитав стихотворение, я подумал, что взрыв – скорее всего, террористический акт. Более того, вы с Юко были в таких отношениях, которые позволяли вам обсуждать общее прошлое.
Он смотрел на меня, не отрываясь, долгое время и наконец сказал:
– Вот как? У нее было такое стихотворение?
Я взглянул на Кувано. Он больше не улыбался. Смотрел вдаль. После долгой паузы он тихо сказал:
– Ты прав. Я ездил в Нью-Йорк. Уже как Канелла. Моя прежняя фамилия слишком бросалась в глаза соответствующим органам. Я отправился туда учредить компанию, которая занималась бы отмывкой капитала. Но мир полон мистики. Компания находилась на Пятой авеню. Я и представить себе не мог, что столкнусь с Юко на улице. С тех пор мы стали встречаться. Ходить на свидания. Я очень хорошо помню тот день, о котором говорится в стихотворении. Жаркий летний день. Солнце светило так беспощадно, что я купил зонтик от солнца в магазине на Пятой авеню. Она ела мороженое и испачкала руки. Поэтому я держал над ней зонтик. Ручка его была сделана из дерева, и я крутил и подбрасывал его, как вертолетик из бамбука. Мирный день. Она смотрела на меня и смеялась. Такая красивая. – Кувано опустил глаза. – Да, я убил ее мужа. Причина простая. Я не хотел ни с кем делить ее. Только и всего. Я стал профессиональным убийцей. Никаких эмоций не испытывал. Убить его было легко. Как ты и сказал. Я подпилил тормоза в его машине. Поехал рядом, подпихивая его, вызвать аварию оказалось парой пустяков. Дорога Бронкс-ривер-парквей – двухполосный серпантин. На ней часто случаются аварии. Полиция ничего толком и не проверяла.
Кувано поднял глаза на меня и тут же отвел взгляд в сторону. Он подошел к окну. Посмотрел на ясный, солнечный пейзаж. Маленькая черная спина. В ней не чувствовалось ничего неестественного, включая движения рук. Действительно, протез у него был сделан отменно.
Я сказал ему в спину:
– Она знала?
– Может, и знала. Но не говорила об этом, хотя, наверное, догадывалась. По крайней мере, это ясно из ее стихотворения.
– А зачем ты убил ее?
– Разумеется, причина в тебе, – тихо ответил Кувано, стоя ко мне спиной.
– Сказать тебе правду? – Кувано обернулся.
На фоне ярких солнечных лучей его лицо превратилось в черную тень. Контраст между светом и тенью, точно как в танка Юко.
– Впервые я был очарован ею не во время нашей встречи в Нью-Йорке, а задолго до этого, с тех времен, когда мы занимались студенческой борьбой и сидели в осаде в восьмом корпусе. Но она уже в те годы думала о тебе. Я заметил это в разгар борьбы. Я завидовал тебе. Конечно, из-за нее, но и не только. Ты подавлял меня в различных смыслах. Но ты был беспечен. Вот уж действительно без царя в голове. Но тебя нельзя было назвать тупым и ограниченным. Свободен и беспечен, как дерево, одиноко стоящее посреди весеннего поля. Лучше объяснить не получается, но я так чувствовал. Победителей нет. Об этом знали немногие. И она одна из них. Вот почему ее тянуло к тебе. А ты меня подавлял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75