— не удержался я.
— Таких людей называют «фонтан, который никак не заткнется», — добавила Нами-тян, выписывая счет. — Хотя, надо признать, у тебя есть одна хорошая черта.
— Это какая же?
— Ну, ты же сам в прошлый раз сказал: каждая каракатица по-своему пятится. Я смотрю, у тебя это жизненный принцип.
— Ты ужасно любезна.
Я махнул им рукой и вышел за дверь. В коридоре подвального этажа было тихо. Я поглядел на часы. Одиннадцать с мелочью. Куда позже, чем я рассчитывал.
— Послушай, — повернулся я к Охаре, — ты, кажется, на Асагая живешь? Поезда еще ходят. Нечего на такси разъезжать, пора экономить. Фонд социальной помощи у нашего профсоюза уже на нуле.
— Спасибо, что предупредили. Только я все равно вас провожу!
— Женщина! Перестань ко мне приставать.
— Ох, да нужны вы мне больно! Довезу и у дома высажу. Оставлять вас одного на улице сейчас просто опасно!
— Я в порядке. Лягу, высплюсь, а утром все пройдет.
— Да вы и до постели не доберетесь!
— Ну тогда на такси поеду. Скажу водителю номер квартиры, а он меня и до дверей донесет, если что… Что поделаешь — придется посорить деньгами в последний раз.
— Вот и хорошо. Я тогда поймаю машину и посажу вас.
— Я протестую! Слишком ужасная картина.
— Вы о чем?
— Молодая девушка грузит в машину шефа-каракатицу. Что люди подумают?
— Да то же, что всегда. Просто вы, как обычно, ни черта не помните. Скорей уж наоборот — это мне надо стыдиться такого начальника.
— Ладно, — вздохнул я. — Делай как хочешь. Мы поднялись по лестнице. Подъезд «Кагами-билдинга» выходил в переулок. Прохожих почти не было. В какой-то полусотне метров отсюда сверкал неон, и по большим улицам разгуливали толпы людей. А здесь — тишина, как в могиле. Я вгляделся в конец переулка и вспомнил:
— Эй, Охара!
— Что такое?
— Своего шефа-каракатицу тебе осталось терпеть всего пару недель.
Она склонила голову набок и улыбнулась:
— Ага, шеф. Если вы так говорите, значит, что-то задумали. Сейчас какую-нибудь гадость попросите.
— Мозги у тебя что надо. Не зря ты метишь в президенты большой компании. Боюсь, эта сказка вполне может стать былью…
— Да-да, вы мне уже посоветовали наняться в сыскное агентство. Кончайте лицемерить и выкладывайте, что вам нужно.
— Ступай обратно в бар.
— Это еще почему?
— Нипочему. Посиди там хотя бы полчаса и поболтай с этой парочкой о чем угодно. Что бы здесь ни происходило — носа на улицу не высовывай. И ни в коем случае в полицию не звони.
— Да о чем вы? Ничего не понимаю!
Я опять огляделся и посмотрел на нее. Времени почти не оставалось.
— Ступай обратно! — сухо приказал я. Вздрогнув от моего голоса, она помолчала, потом спросила:
— Только одно объясните.
— Что?
— Почему нельзя звать полицию? Во что вы хотите ввязаться?
— Об этом не спрашивай.
— Тогда я не двинусь с места! Я отвел глаза.
— Я увольняюсь по собственному желанию, — медленно сказал я. — И не хотел бы закончить карьеру за решеткой.
Охара не отрываясь смотрела на меня еще секунд пять. Потом отвернулась и молча спустилась в бар.
10
Проводив глазами фигурку Охары до самой двери, я вышел на дорогу и огляделся. Метрах в двадцати от меня темнели ограждения с табличкой: «Дорожные работы». Я медленно двинулся туда.
Несколько фигур, вынырнув из темноты, приближались ко мне, сужая кольцо. Первым заговорил тот, кто был дальше всех; приемчик такой старый, что я чуть не расхохотался.
— Господин Хориэ? Давненько не виделись! Судя по голосу, он был явно моложе меня. Да и манера речи не та, что во времена моей молодости. Все теперь утонченнее. Я бы сказал, даже в его профессии речь прогрессирует с каждой новой эпохой. Бот только душок от таких, как он, с годами не меняется. Даже бляха на груди сияет все так же ярко. Identity, как говорят американцы. Такое не пропьешь.
— А если и так, что дальше?
— А дальше, может, вместе прогуляемся?
— Извините, друзья. Я тут насморк схватил. Как-нибудь в другой раз.
— Если нужны пилюли — у нас их сколько угодно.
— Паленых пилюль не принимаю. А лучшее средство от насморка — здоровый сон. Тебе мама в детстве не рассказывала?
— Что это с тобой, папаша? Приличный салариман, а так грубишь…
Последняя фраза принадлежала кому-то из молодых. Судя по голосу — совсем новичок. Видать, пацана еще не коснулась лингвистическая эволюция. Я оглянулся на него:
— Много ты знаешь о салариманах. Уж им-то потяжелей, чем тебе…
«Хэ?!» — выдохнул парень. И вдруг ухватил меня между ног. Хватка неплохая, но по силе Майку не чета. Я отшвырнул его и бросился к ограждениям ремонтной площадки.
Куски разломанного асфальта. Кучи вырытой земли, вбитые колы, тонкий деревянный настил… Проломив фанеру каблуком, я принялся пинать деревянный кол. Чтобы выдернуть его из земли, мне понадобилось всего несколько секунд. Есть такой особый секрет — как вытаскивать из земли плотно забитые колы. Расшатай на миллиметр — дальше сам пойдет. То, что я вынул, плотно легло в ладонь и сразу напомнило мне школьные годы.
Ребята неторопливо приближались. Что может сделать старик с температурой под сорок, держа в руках деревянную палку? На осознание этого улетела еще пара секунд. Надеюсь, я ответил на это правильно. Возможно, я опять буду выглядеть не очень элегантно, но рассуждать об этом уже не осталось сил.
Зажав в руке кол, перемазанный глиной, я почувствовал, что перед глазами все опять поплыло. Сколько я еще выдержу? Тени приближались. Три метра. Два. Вот уже перед носом. На секунду замирают перед броском.
Колено вылетело вперед само — сказалась старая закалка. Один из них сунул было руку за пазуху, но тут же и успокоился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94