Рядом стояло его двуствольное ружье.
Это была маленькая комната с низким потолком, шкафчиком, встроенным в стену сейфом, холодильником, календарем с обнаженной моделью на стене и большим высокочастотным двухдиапазонным радиоприемником в углу. Комната вполне могла сойти за дешевый офис в большом американском городе, но снаружи, в ночи, не переставали шуметь джунгли.
Кроме Пола в комнате были три человека. Двое из них были в серебряно-серой форме «Эйр Америка», оба примерно одного возраста — чуть за сорок. Один — высокий мужчина с раскосыми глазами и носом-клювом над слегка сардоническим ртом. Второй — невысокий, широкоплечий, с плоским лицом, густыми бровями и кнопкой вместо носа.
Третий мужчина сполз по стенке в дальнем от Пола углу комнаты. Его слезящиеся глаза с болью и удивлением смотрели на толстяка. Щеки его уже провалились, одна рука висела вдоль туловища, вторая тянулась к столу. Он, хозяин дома Донован, был мертв уже три часа. Для того, чтобы отличить Друг от друга симптомы сердечного удара и результаты инъекции амитин-цианида, который ему вкололи за левое ухо, потребовались бы опытные доктора, а они были редкостью в Королевстве Лаос.
Пол налил себе еще виски. Он не предложил его пилотам.
— Я хочу, чтобы вы поняли, — медленно говорил по-французски толстяк. — Не должно быть никакой излишней жестокости. Никакой стрельбы и тому подобного. Все должно быть тихо, без осложнений, — пилоты одновременно кивнули. — Обыкновенный, рутинный полет согласно расписанию. Ничто не может нам помешать.
Он вздохнул. С тех пор, как он покинул Камбоджу, прошло тридцать шесть изматывающих часов: неофициальный и некомфортный переход границы, дорога в Чампассак, потом на сампане против сильного течения Меконга до Тхаккета, где он сел в переполненный местный автобус, следующий до Вьентьяна, а затем его подобрал «лендровер» с двумя пилотами, который сейчас стоял снаружи.
— Все трое будут вооружены, — продолжал он, переводя взгляд с одного мужчины на другого. — И, по крайней мере, двое из них умеют стрелять. Третий — ирландец, знает вьетнамский, так что особенно важно, чтобы у него не было возможности переговорить с остальными.
— Все абсолютно ясно, монсеньор Пол, — с заметным акцентом сказал высокий. — Если эти трое не станут создавать проблем, то уж мы-то точно не станем их создавать. Это будет, как вы выразились, самый обыкновенный полет.
— Надеюсь, — сказал Пол.
Он еще раз посмотрел на мертвого инженера из Питсбурга, чья жизнь подошла к концу. Неудачный брак, единственный сын погиб в автокатастрофе, дочери неизвестно где — депрессивный мужчина, которого они выслушивали целых полчаса, которых хватило для того, чтобы он употребил полпинты виски до того, как Пол убил его. Убивая, толстяк почувствовал укол совести. Инженер был невинен, жалкий, глупый обломок кораблекрушения, которого прилив войны прибил к берегам Азии. «Когда-нибудь, — подумал Пол, — в один прекрасный день и меня настигнет такой же конец».
Он взглянул на часы:
— У нас еще примерно час, — сказал он, кивнув на приемник в углу. — Включим его в самую последнюю минуту. Если все прошло как надо, они и здесь подняли тревогу.
С таким же успехом он мог разговаривать и сам с собой. Пилоты, казалось, все это уже слышали. Пол допил виски и подумал, не становится ли он чересчур нервным. Или, может, просто начинает стареть?
* * *
«Карибоу» Госказначейства летел низко над великим озером Камбоджи — Тонл Сап, которое было на самом деле вышедшей на двадцать километров в каждую сторону рекой самой богатой рыбой и рисом страны мира.
Самолетом управлял Нет-Входа. Он вел его на скорости 100 узлов на высоте пятьдесят футов над поверхностью воды. Жаки начала перекусывать кусачками из кабины пилотов проволоку, стягивающую упаковки с долларами, а Райдербейт и Мюррей разворачивали надувной спасательный плот.
— Не трогай сотенные, дорогуша! — окликнул Райдербейт. — Бери мелочевку.
— Мы положим и сотенные, сказал Мюррей. — Не время дрожать над каждым долларом. В унитаз мы можем спустить «вашингтоны» и пятерки, но на плоту должны быть настоящие деньги, Возможно, это их не убедит, но хотя бы сделает подозрительными. Иначе для чего все это?
Райдербейт с унылым видом посмотрел на него:
— Ах ты, думающий негодяй! — он взглянул на Жаки, которая принесла три упаковки из Банка Индокитая.
— Это двадцатидолларовые, — сказала она.
Райдербейт тихо выругался на африкаансе.
— Мне нужно выпить, — он перехватил взгляд Мюррея и поморщился. — О, только не начинай говорить, что алкоголь притупляет реакцию! Единственное, что притупляет мою реакцию, это сознание того, что я не могу этого сделать.
Он достал свою фляжку, сделал средний глоток и протянул ее Мюррею:
— Не могу смотреть, как за борт летит большой, чудесный загородный дом в Англии, и не проронить при этом пьяную слезу.
Мюррей пригубил фляжку, в ней оказался хороший французский коньяк.
— Не думал, что тебя может растрогать загородный английский дом, Сэмми.
— Я чувствителен ко всему, что стоит денег.
Мюррей кивнул:
— Ладно, за дело. — Он положил фляжку к себе в карман, и они начали привязывать упаковки с деньгами к еще не надутому плоту.
— И еще нам нужен труп, — сказал Райдербейт. — Сандерсон подойдет.
— Сандерсон с пачкой сотенных в кармане, — сказал Мюррей. — Ибо помимо нас именно его будут подозревать. Ведь он отвечал за операцию и исчез вместе с самолетом.
— Но почему у него в кармане должны найти сотенные? — простонал Райдербейт.
— Потому что именно этого они не ожидают от таких злодеев, как мы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86