Вся вода ушла в этот бар, пол был усыпан осколками стекол и обломками выкрашенного в синий цвет бетона. Мюррей понимал, что если она решила встретить его здесь, а не в баре наверху, — ночь в Луангпхабанге была потерянной идиллией, и ему придется подыскать кого-нибудь другого, кто бы мог нажать на секретную кнопку Вирджила.
Генерал стоял в нескольких ярдах в стороне и задумчиво смотрел на полное тело мужчины средних лет в углу бассейна. Мюррей решился, подошел к нему и прямо спросил:
— Извините, генерал, ваш секретарь, Жаклин Конквест... с ней все в порядке?
Красивые серые глаза генерала медленно повернулись в сторону Мюррея.
— Жаки? — протянул он.
— Я должен был встретиться с ней как раз когда произошел взрыв.
— Кто вы?
Мюррей представился, и генерал задумчиво покачал головой:
— Газетчик, да? Ну так вы получили это, парень. Забудьте весь этот бред сивой кобылы о том, чтобы уйти из Вьетнама и оставить все этим маленьким вонючим комми! Мы остаемся, парень!
— Ваш секретарь, — повторил Мюррей. — С ней все в порядке?
— Думаю, да. Я оставил ее в офисе, когда узнал о случившемся. Она что-то говорила о встрече, которую должна отменить, — он прищурившись посмотрел на Мюррея: — Это с вами была назначена встреча?
Мюррей попробовал улыбнуться:
— Исключительно деловая встреча, генерал. Я могу процитировать вас в связи со случившимся?
— Конечно, можете!
Мюррей что-то корябал в своем блокноте, когда в затопленный бар начал спускаться маленький гибкий вьетнамский пожарный в водолазном костюме.
Через десять минут Мюррей был уже в отеле и звонил в «Тайгер Эксчендж». Жаклин почти сразу подняла трубку:
— О, Мюррей! Слава Богу, ты жив!
— Где ты была?
— Я дважды пыталась дозвониться до тебя. Мне сюда кто-то позвонил (не знаю кто, но, кажется, это был вьетнамец) и сказал, что если я собираюсь в «Cercle Sportif», лучше держаться подальше от этого места. N'y allez pas, так он сказал.
— В котором это было часу?
— Около полудня. Я сразу тебе позвонила.
— Ты звонила кому-нибудь еще?
Теперь он все четко себе представлял. Этот одноглазый, нашептывающий что-то водителю веломобиля, но не осмелившийся предупредить его лично и анонимно предостерегший Жаклин после того, как узнал, что заряды установлены... Мюррей подумал о том, не следует ли ему обратиться в полицию, потом вспомнил правило Райдербейта и решил воздержаться. Это была не просто столица воюющего государства, это была столица древних ритуальных убийств, бандитских заговоров и политических интриг, которые могли не иметь ничего общего с временной борьбой Свободного Мира с идеологиями Маркса и Мао.
— Никому, — сказала она. — У меня не было времени. А потом я услышала взрывы. Я испугалась. Мюррей, кто это сделал? Кто звонил? Что происходит?
— Ты можешь сейчас уйти оттуда?
— Да, думаю, да.
— Тогда встретимся в отеле. Внизу в баре, приходи, как только сможешь освободиться. Я буду ждать.
Мюррей повесил трубку и подумал о том, что она была в состоянии шока, когда он в первый раз соблазнил ее. Она в состоянии легкого шока и сейчас, когда он должен во второй раз соблазнить ее. Карты на стол, их успех в ее руках, потому что если она присоединится к ним, это будет — все или ничего.
Он заказал бутылку шабли 1961 года и приказал отнести ее в свой номер в ведерке со льдом.
Глава 8
Прыжок в ад
— Он этого не сделает. Он никогда этого не сделает. Я знаю его, это для него невозможно, — она перевернулась на живот и лежала на кровати, как полосатая звезда. Жаклин говорила медленно, прерываясь. — Он никогда не сделает ничего незаконного. У него очень ортодоксальные взгляды.
Через жалюзи в комнату просачивались полоски солнечного света. Мюррей разглядывал ее прекрасное лицо, почти полностью скрытое под распущенными волосами, изгиб спины, широко расставленные ноги.
— Хорошо, — сказал он, — забудем о Максвелле.
— Он о нас не забудет.
— Кроме него есть другие.
— Ты все еще думаешь, что тебе это сойдет с рук?
— Не знаю.
— Это безумие, ты понимаешь? Ты не можешь украсть из Вьетнама все деньги и думать, что они позволят тебе оставить их у себя. Ты рассказывал мне о французе. Этот Пол, я уже слышала это имя. Обычно Максвелл не говорит со мной о своей работе, но он спрашивал меня о Поле, потому что я француженка и мой отец мог сталкиваться с ним в Алжире. Я сказала ему правду: я никогда ничего не слышала о человеке по имени Пол. А когда я поинтересовалась, почему он меня об этом спрашивает, знаешь, что он мне ответил? Он сказал: «Потому что этот негодяй, как и все проклятые французы, работает на Чарли Конга». (Жаклин сказала это по-английски, передразнивая американский акцент, и улыбалась себе в полумраке номера.) Он говорил так, словно я больше не француженка, а патриотично настроенная жена американца и просто обязана ненавидеть этого Пола, потому что он работает на Фронт Освобождения.
— Он работает на Сианука, — задумчиво сказал Мюррей. — Но для людей с таким тонким восприятием, как у Максвелла, это одно и то же. Он говорил что-нибудь обо мне?
— Нет. Но у меня было впечатление, что он намеренно избегает говорить о тебе. Может, он подозревает, что вас с Полом что-то связывает?
— Ты знаешь человека по имени Сай Лерой? — после некоторой паузы спросил Мюррей.
Жаклин повернулась к нему и нахмурилась:
— Еврей, изображающий чиновника по связям с общественностью?
— Еврей с примесью негритянской крови, джентльмен с Юга — что-то вроде отверженного обществом, — Мюррей улыбнулся. — Именно он. Вчера днем он и твой муж расспрашивали меня о Поле.
— Чего они хотели?
Он пересказал ей, не скрыв ничего из того, что не скрыл от ее мужа и Лероя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86