Этот материал печатали и печатали, пока он не наскучил и редакторам, которым хотелось осветить события под другим углом. Тот факт, что маленькая средневековая страна с крестьянской экономикой и древней, хрупкой культурой бомбардировалась и развращалась богатейшей нацией, подавался не один раз и у многих вызывал гнев. Но у этих многих не хватало злости или воображения, чтобы понять, что это только одна сторона дела. Мюррей, помимо всего прочего, видел в Хюэ массовые захоронения людей. Вьетконговцы обнаружили, что далеко не все жители этого города, в отличие от размахивающих флажками демонстрантов за рубежом, симпатизируют коммунистам. Вьетконговцы связали этих людей, расстреляли и закопали в огромных ямах у реки Духов. Однако это не спровоцировало никаких демонстраций. Об этом Вьетнаме мир не желал знать.
Однажды Мюррей написал статью о зоопарке Сайгона, где самым большим развлечением для детишек была запертая в клетке лошадь. Это был другой Вьетнам. Так же, как и дело о британских служебных собаках, вызвавшее волну возмущения в Палате общин. Дело в том, что Британия посодействовала слабому Вьетнаму в его военных усилиях, продав шестьсот восточноевропейских овчарок американцам, которые, щедро заплатив, тут же передали их вьетнамской армии, где их немедленно съели.
У кровати замурлыкал телефон. Мюррей резко сел.
— Мистер Мюррей Уайлд, отель «Континенталь Палас»? Тайгер Эксчендж. Подождите секунду, пожалуйста. Вы на связи.
— Murray — c'est toi? — это была Жаклин Конквест.
— Когда ты приехала?
— Вчера. Это произошло неожиданно. Максвелл ищет тебя со вчерашнего вечера. Где ты был?
— В Бьен Хоа, смотрел трупы. Что ему надо?
— Не знаю. Я тоже хочу тебя увидеть. Алло! Ты слушаешь?
— Слушаю, — сказал Мюррей, сбрасывая ноги с кровати. — Когда?
— Завтра в 12.30. В «Cercle Sportif», в баре у бассейна. Ты член клуба?
— Нет. Сейчас только американские генералы — члены клубов. Почему в «Cercle»?
— Разве не подходит?
— Дело в том, что это самое неподходящее место. Я полагаю, ты состоишь в клубе?
— Bien sur. Я оставлю на входе записку, чтобы тебя пропустили, если я буду запаздывать. Хорошо?
— Хорошо.
Линия отключилась. Мюррей посмотрел на часы. Без десяти пять. Как раз можно успеть на ежедневную пятичасовую пресс-конференцию, которая проводится в железобетонном, защищенном мешками с песком здании SUSPAO через площадь от отеля. Мюррей быстро принял душ, смакуя раздельное внимание со стороны мистера и миссис Конквест. Муж, вероятно, означал плохие новости; что же касается «Cercle», хуже места в Сайгоне, чем этот старинный конклав французской империи, избранных членов которого потеснила американская военная элита, для продолжения романа в сторону «красной кнопки» генерала Вирджила Грина было не найти.
Мюррей вышел из номера и прошел мимо ряда потемневших дверей из тикового дерева к железной решетке лифта, лязгающего в каменном пролете лестницы, Это был один из последних старых отелей в Сайгоне, отражающий антисептическую атаку Нового Света. Даже внизу, в баре, где вентиляторы взбивали над мраморными столиками густой сладковатый воздух, не были установлены защитные экраны: до того казалось невозможным, что вьетконговцы могут спланировать нападение на французский отель.
У лифта кто-то шепнул Мюррею на ухо:
— M'sieur Wielde?
Это был худой мужчина с запавшими щеками в серой рубашке и синих брюках. Он стоял в тени лестничной площадки. Мюррей узнал в нем одного из «мальчиков» при отеле. Вьетнамец средних лет с одним невидящим глазом, похожим на перегоревшую лампочку, который обычно слонялся по коридорам, предлагая обменять пиастры по курсу черного рынка. Он несколько раз приставал к Мюррею, и все безрезультатно.
— Что тебе надо? — резко спросил Мюррей по-французски.
— Вас спрашивал один человек, месье Уайлд, он приходил дважды.
— Кто?
— Американец.
— Он говорил с тобой?
— Только с администратором. Он оставил сообщение.
Мужчина стоял не шевелясь и смотрел на Мюррея единственным узким черным глазом. В его поведении, обычно подобострастном, было что-то зловещее.
— А тебе какое до этого дело? — спросил Мюррей.
Вьетнамец слегка склонил голову, и даже при слабом освещении Мюррей заметил мелькнувшую в его единственном здоровом глазу искорку усмешки.
— Я кое-что примечаю, месье. Многое. Американец из полиции.
Мюррей не пошевелился. Он никогда не относился к вьетнамцам свысока, даже к самым забитым из них, но в данном случае было что-то необычное. Этот мужчина не был другом Мюррея и, естественно, не был ничем ему обязан.
— Почему ты мне это говоришь?
«Мальчик» еще ниже склонил голову и еле заметно пожал плечами. Скорее, это было движение рук, чем плеч:
— Мне показалось, вам это будет интересно, месье Уайлд.
— Спасибо.
На секунду Мюррей задумался, не дать ли вьетнамцу на чай, но потом передумал. Роль гостиничного приставалы была отброшена, и Мюррей решил подыграть ему. Направляясь через площадь к зданию SUSPAO, Мюррей размышлял о том, что французский вьетнамца слишком хорош. Комитет размещался в бывшем кинотеатре. Бледные оштукатуренные стены теперь были закрыты каменноугольными плитами, снаружи тротуар был окружен бетонными цилиндрами, вход охраняли морские пехотинцы США в шлемах и со штык-ножом на ремне. Мюррей махнул пресс-карточкой перед морским пехотинцем за стойкой и прошел по лабиринту разделенного перегородками прохладного фойе. В каждом отделении за телефонами и электрическими пишущими машинками работали мужчины в слаксах и рубашках с короткими рукавами. Это был нервный центр вьетнамской военной машины по общественным отношениям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86