— Итак, это будет наш последний «роллер-коастер» на север, — наконец сказал Райдербейт. — Еще одна команда бедняг из проклятой «Эйр Америка» исчезнет без следа. А что потом?
— Мы оказываемся на территории, где, по твоим же словам, закон не так силен, и можем попробовать сделать многое, за настоящую цену. Опиумные пути. Например, через Бирму в Индию. С такими деньгами мы можем купить все бирманское правительство.
Райдербейт негромко хохотнул:
— Да, мне это нравится. Все больше и больше. Я полагаю, у твоего французского друга есть кое-какие идеи на этот счет?
— Он работает. Вас должен волновать только полет.
— И приземление на пятистах футах. Остается только надеяться, что это будет «Карибоу», у него столько подкрылков. Я видел, как один приземлялся поперек взлетно-посадочной полосы. Но если это будет что-то потяжелее... — Райдербейт тряхнул головой и взглянул на часы. — Ну, ребятки, пора на вертолет, — он встал и улыбаясь подошел к кровати. — Никаких болезненных ощущений, солдат? Меня порадовал наш разговор. Гораздо больше, чем я ожидал, — он взял Мюррея за руку и провел мимо Нет-Входа Джонса, который придержал открытую дверь, а потом закрыл ее за ними.
— Ну что ж, — продолжил Райдербейт, когда они спускались по лестнице, — думаю, мы можем считать себя партнерами, две пятых от миллиарда долларов — и мы поладим.
* * *
Им еще предстоял пятнадцатиминутный разговор в штабе USAID, который располагался на небольшой затопленной водой французской площади. Начался дождь. Они опаздывали на пятнадцать минут. Вертолет летел за ними от самого Луангпхабанга, и пожилой пилот с седеющим ежиком был взбешен из-за их опоздания, но не сказал ни слова.
Появление троицы не помогло. Веджвуд был ошеломлен; он сразу представил ужасный инцидент, связанный с местным населением, с которым по работе он был обязан жить в мире и гармонии до конца срока службы здесь. Но объяснение Райдербейта было настолько неискренне правдивым, что Веджвуд был окончательно обезоружен. По Райдербейту, они выпили слишком много преподнесенного им бурбона, что повлекло за собой небольшой кулачный бой, из которого Мюррей вышел победителем. В это можно было поверить, так как все ушибы Мюррея в основном были скорее в брюшной области, нежели в области лица.
Райдербейт был в прекрасной форме. Он предложил пустую фляжку пилоту вертолета, рассмеялся и извинился, потом предложил американцу деньги за бурбон, на что тот, отказываясь, беспомощно замахал руками. Все это время Жаки тихо сидела на стуле у стены с выражением скуки и легкого презрения на лице. Мюррей попробовал перехватить ее взгляд, но попытка не удалась, и он решил больше не пробовать. Потом они гуськом пошли за пилотом к вертолету — изящному скелету со стеклянным пузырем-черепом. Таиландцы так и не появились, «Бедолаги, — подумал Мюррей. — Вот что значит быть привилегированными».
Когда они удивительно спокойно, если вспомнить почивший С-4 6, летели через тучи, Жаки взяла Мюррея за руку. Никто этого не заметил. Райдербейт и Джонс погрузились в глубокий сон, пилот вертолета был занят управлением.
— Спасибо за то, что вы сделали, — сказала она. — Это было очень благородно, — а потом добавила: — У вас из-за меня много неприятностей, да?
— Нет. Ничего серьезного.
— Они избили вас, да?
— Не очень сильно, — сказал он и кивнул на распухшую физиономию Райдербейта. — Я его тоже избил.
Жаки сжала его руку:
— Он сумасшедший. И опасен. Ему должны запретить оставаться в этой стране. У него нет никаких принципов, он обыкновенный убийца. Он рассказывал о Легионе, но он ничего о нем не знает. Он знает только худших из них — накипь, подонков — немцев и выходцев из Восточной Европы, которые ничего не помнят и только знают, как убивать. Я презираю этих людей. Ненавижу их.
Хотя она говорила негромко, склонившись к Мюррею, в голосе ее было столько эмоций, что он прорывался сквозь шум двигателя вертолета. Мюррей не спускал глаз с Райдербейта и думал, не слышит ли их родезиец, пусть даже его африканский французский из рук вон плох. Но Райдербейт спал. «Интересно, какие кошмары являются ему во сне?» — подумал Мюррей.
Жаки поцеловала его в щеку и тихо промурлыкала:
— Извините. Мне следовало остаться.
— Вы ничего не смогли бы сделать.
— Но их было двое, еще этот негр. Я должна была остаться.
— Нет, нет, — разговор был бессмысленным: она не осталась, и говорить было не о чем.
А потом она преподнесла ему сюрприз:
— О чем вы говорили после того, как я ушла?
Мюррей отодвинулся от Жаки и внимательно посмотрел на нее:
— Говорили? — повторил он.
— Вы так долго там оставались, наверное, что-то обсуждали.
— Просто зализывали раны. Я неважно себя чувствовал, — Мюррей постарался улыбнуться, но что-то, должно быть, выдало его.
— Вас что-то беспокоит, — сказала Жаки. — Что-то не так?
— Ничего.
— Вы о чем-то говорили, и это вас беспокоит.
— Merde! Мы ни о чем не говорили. Подрались, и все. Подрались из-за вас.
Она вдруг крепко его обняла и снова поцеловала в щеку холодными губами, ее зубы коснулись его. У Мюррея сжалось горло и пересохло во рту, он попробовал сглотнуть. Сейчас он многое бы отдал за глоток бренди. Жаки прижалась к Мюррею и не отпускала. В ее поведении было что-то истеричное. Он попытался отодвинуться, но она быстро прошептала:
— Не уходи, не оставляй меня!
Мюррей не двигался, он не мог двигаться. Если бы он захотел оставить ее, было только одно место, куда он мог отправиться — на несколько тысяч футов вниз, в джунгли. Ему вдруг пришло в голову, что, возможно, она испытывает какую-то беспричинную страсть к нему, поэтому решил быть осторожным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86