От язвительного замечания тетки по лицу девушки скользнула легкая тень.
— Будущей милостью учителя.
— Это… Это, конечно, много. Но, понимаешь, милость какого-то учителя не запишешь в трудовую книжку, и за нее не получишь пенсию. Я уже не говорю о зарплате.
— Материальные блага — наша смерть.
Девушка говорила быстро, — четко. Словно сдавала экзамен или вступала в комсомол.
Полина с напряжением всматривалась в любимое лицо и не узнавала его. Когда Светлана так изменилась? Куда, в какую черную дыру улетели ее прежние смешливость и непосредственность?
Кажется, из всей гаммы чувств в душе девушки ютились только горечь, обида и какое-то напускное смирение. От ее милой Светы осталась лишь привычка пощипывать себя за ухо. И каждый раз, когда девушка, подносила руку к маленьким серебряным сережкам, Полина старалась говорить убедительнее и напористее. Она искренне верила, что в этот момент сердце племянницы более восприимчиво к ее словам.
— Света, я уверена, ваш учитель совсем не беден. Это же обычная история. Ты что, газет не читаешь?
— Нет.
Запоздало Полина вспомнила, что не обнаружила в квартире ни одного печатного издания.
— Газеты, телевидение, кино — ловушки для души.
— Какая глупость! Ересь! Церковь против этих ваших учений! — выкрикнула женщина, пытаясь опереться на институт православия.
— Ты же неверующая, — усмехнулась племянница.
На мгновение тетка смешалась, но тут же привела новый аргумент:
— Но твоя бабушка ходила в церковь. И мама иногда причащалась… Секта — это почти что наркомания! Яма! Пойми, девочка!
— Я не девочка, — издевательски скривила губы Светлана.
Полина оцепенела. Двусмысленная фраза девушки больно уколола женщину. Ее поразило спокойствие племянницы. И оно росло в равной пропорции с гневом и беснованием тетки. Полина глубоко вздохнула и ринулась в новую атаку.
— Послушай. Давай я возьму отпуск — и махнем с тобою в Ялту. Помнишь, как мы вместе с твоей мамой ездили? Снимем комнату. Тишина. Никого из знакомых рядом. Я даже мобильник отключу.
На мгновение в пустотах глаз напротив что-то дернулось, живое и горячее. Вдохновленная, женщина нажала:
— На две недели…
— Тетя, — разлепила наконец губы девушка. — Я понимаю: тебе скучно одной в своей квартире. Хочется к кому-то прибиться. Но у меня своя жизнь! Я, в отличие от тебя, не люблю бездельничать.
Полина вздрогнула. Быстро села рядом с девушкой на диван и обняла ее. С таким же успехом она могла заключить в объятия стул или другой неодушевленный предмет. Девушка сидела все в той же позе, каменно, неподвижно. Почувствовав неловкость ситуации, Полина медленно отпрянула.
«Послушай…» — опять заговорила женщина больным голосом, и в этот момент в дверь позвонили. Светлана пошла открывать. В коридоре раздался противный козлиный тенорок, и Полина скрылась в комнате. Она кружила в узком пространстве между кроватью и шифоньером, как зверь в клетке, борясь с искушением выйти и выяснить отношения с Родей. Этот странноватый тип, без всякого сомнения, тоже из секты. Каково же было удивление женщины, когда склизкая физиономия и нескладная фигура гостя возникли на пороге!
— Здравствуйте, Полина Александровна. Как ваше здоровьице?
Полина хотела поставить придурка на место, но не решилась накостылять ему при племяннице.
Взяла нервным движением пачку «LD», закурила.
Родя замахал перед носом широкой ладонью.
— Полина Александровна, вы очень жестоки со Светочкой.
— Не вам указывать, мой юный иезуитский друг, как мне обращаться с собственной племянницей.
Парень слегка покраснел и поправил очки.
— Должен заметить, что при сложившихся обстоятельствах вам лучше уехать.
Полина прищурилась. В ее душе клокотал безудержный гнев. Очень хотелось схватить эту хлипкую гадость за костлявые плечи и выкинуть вон, на лестничную площадку. Если она поднапряжется, то, возможно, справится с ним.
— А мне кажется, лучше вам оставить нашу семью в покое. У нас в роду никогда не было психически больных, и я не допущу, чтобы они появились.
— Разве в силах слабого человека помещать тому, что предначертал Новый Учитель?
— Да перестаньте вы ныть! «Предначертал», «учитель», — передразнила обозленная Полина. — Мы не в цирке, и вы не клоун.
Родя сохранял благостный вид, но за толстыми стеклами его безобразных очков плясала ненависть. Жалко, Светлана не замечала этого. Стояла, опустив глаза и руки, бесстрастно наблюдая, как два человека борются за нее.
— В общем, так, — подытожила Полина. — Поищите, молодой человек, овец для своего стада в другом месте. Со Светланой я вам видеться не запрещаю. Но если приходите в гости, потрудитесь вести себя прилично.
Родя хищно улыбнулся:
— По-моему, это вы тут в гостях. Если не оставите Свету в покое, ей придется в нашей семье подождать, пока вы съедете.
— Проваливай отсюда и немедленно! — взвилась Полина. — А не то я милицию вызову!
— У нас свобода вероисповедания, так что смешные угрозы держите при себе. Светочка, ты видишь, что эта погрязшая в грехах женщина совсем обезумела?! Оставим несчастную наедине с ее пороками! Пусть подумает, смирится.
— Никуда она не пойдет, — заявила Полина.
Но Родя спокойно улыбнулся ей в ответ. Так взрослые улыбаются малым детям, верящим, что они никогда не состарятся и не умрут. Развернулся, пошел к выходу. Девушка покорно, как привязанная, поплелась следом.
— Света! — крикнула Полина и бросилась в коридорчик. Двумя руками вцепилась в куртку девушки. — Не сходи с ума! Куда ты пойдешь на ночь глядя с этой.., амебой. Остановись! Опомнись!
— Не слушай ее, — зашептал Родя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72