Вооружившись поленьями, люди стали бить солдат, пробиваясь к губернатору, который под защитой телохранителей отступил к святилищу и заперся в нем, не забыв захватить с собой раму с саваном.
Басофон быстро очнулся и, увидев, что солдаты пустили в ход мечи, рывком освободился от пут, схватил валявшийся рядом меч и ринулся в бой. Святой Дух и Иисус, наблюдавшие за сценой, поразились его силе. На это стоило посмотреть! Он был подобен хлебопашцу, срезающему спелые колосья. Головы и руки взлетали в воздух. Со всех сторон брызгала кровь. Души солдат поднимались к небу, окутанные густым черным дымом.
— Эй, надо бы прекратить это безобразие! — не выдержал Христос.
И он проник взглядом в святилище, где прятался губернатор. Злой человек уже разбил раму, и куски ее в беспорядке валялись на плитках пола. И тут из священной ткани вырвалось пламя, ударив узурпатора по глазам. Он мгновенно ослеп. Его телохранители, охваченные великим ужасом, выскочили из святилища, но тут их встретил с мечом Басофон, уложивший воинов, прежде чем они успели вытащить свои мечи из ножен.
Когда не осталось ни одного живого солдата, жители Эдессы упали на колени, вознося молитву Богу. Но, увидев показавшегося на пороге святилища тирана в церемониальной одежде, с лицом, обоженным пламенем, с лопнувшими глазами, растерянного, они поняли, что Святой Образ сотворил чудо, и пали ниц, охваченные сильнейшим волнением.
Таким образом город Эдесса был освобожден. Царя Абгара III вывели из тюрьмы, куда его засадил губернатор Шамашграм. Царь поблагодарил Басофона и хотел было предложить ему освободившийся пост губернатора, но юноша сказал:
— У меня есть только одно желание: пусть отныне жители Антиохии свободно смогут совершать паломничество сюда, дабы почитать Бога через Святой Образ Его Сына.
Ответ удовлетворил царя, и он разрешил паломникам, расположившимся лагерем перед городскими стенами, организовать процессию, потом с хвалебными гимнами пройти через город и войти в святилище с остроконечной крышей, чтобы полюбоваться вновь выставленным покровом.
Басофон, осел и попугай приняли участие в празднике, закончившемся пиром, данным царем в честь обоих городов. Но сын Сабинеллы был не очень доволен. Он считал, что христианам Антиохии не хватало смелости. Поэтому, когда пришло время произносить тосты, он встал и сказал:
— Что с вами стало бы, если бы не я? Тиран все еще властвовал бы. Ни один из вас не посмел взбунтоваться. А вы, жители Антиохии, вы все еще сидели бы перед стенами и ждали, когда Святой Образ обратится в дым. Так-то вы собираетесь распространять свою веру? В Риме казнят, уничтожают последователей Мессии. Вечно ли вы будете ходить с опущенной головой?
— Наш Бог — бог любви, а не войны, — сказал антиохский епископ.
— А Иисус сказал: «Думаете ли вы, что Я пришел дать мир земле? нет, говорю вам, но разделение. Ибо отныне пятеро в одном доме станут разделяться…»
— О, — ответил старик, — знакомо мне, что ходят по свету Писания, передающие слова и дела Господа нашего, но я не верю им. Все Писание — лживо. В нем запечатлены непонятные слова и фразы. Я же собственными ушами слышал сына одного из Двенадцати и верю только его словам.
В этот момент к столу, за которым разговаривали Басофон и епископ, подошла очень красивая девушка из Антиохии. Мать ее, родом из Эфиопии, передала дочери дикую красоту: длинные черные волосы, горящие глаза, чувственные губы. Тело ее колыхалось в танце, когда она шла. Басофона очаровала обращенная к нему улыбка. Эта девушка была проституткой из предместья. Она приняла веру назареянина, но тем не менее внутри красавицы гнездились различные болезни, потому-то Абрахас и выбрал ее, чтобы соблазнить Басофона и заразить его.
— О, — кокетливо произнесла девушка, — каков герой! Какие мускулы, какая отвага! Могу я присесть рядом с вами на минуточку?
— Девушка, — недовольно сказал епископ, — проходи своей дорогой! Разве ты не видишь, что мешаешь нам?
— Да нет же, — возразил Басофон. — Садись. Настало время веселья. Ты умеешь петь? Танцевать, быть может?
— Я станцую. — И она окликнула двух музыкантов.
— Подумайте хорошенько! — предупредил его епископ.
— Христос любил песни и застолья, — мягко ответил Басофон. И, хлопая в ладоши, он задал ритм музыкантам, а потом девушка стала импровизировать в танце, к огромному удовольствию мужчин, усевшихся вокруг. Тут попугай вспрыгнул на плечо молодого человека и проскрипел на ухо:
— Это говорю тебе я, Гермоген: ты делаешь большую ошибку. Ты сто крат не прав!
— Помолчал бы! — отмахнулся Басофон, слегка ударив его по клюву, что весьма огорчило попугая.
— Я лучший ученик Гермеса, превращенный в диковинную птицу. Я и так смешон! А тут еще меня одернул этот юнец! Какой позор!
— Послушай, — сказал римлянин Брут, превращенный в осла, — тебе известно, что должна пройти ночь, прежде чем наступит день. Смирись со своим положением. Ты выйдешь из него великим.
Но Гермогена совсем не устраивала такая философия. Он с тоской спрашивал себя, обретет ли он вновь когда-нибудь человеческие черты. Не должен ли он был отправиться в Вифинию к губернатору Каю Плинию, чтобы склонить его на борьбу с фанатизмом последователей Христа? А сейчас он находился среди этих гнусных почитателей мертвого бога — и это он, ставший его домашней птицей, его попугаем!
А между тем девушка, завладевшая вниманием Басофона, продолжала его соблазнять, что было совсем не сложно. Дьявол Абрахас точно угадал: у этого Ахилла была своя пята. Так и вышло: после танцев пара удалилась в опочивальню, примыкавшую к пиршественному залу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89