Когда этот солдафон очухается, он побежит в гарнизон и всполошит сослуживцев. Поехали побыстрее. Может, успеем в порт до объявления тревоги.
До Басофона наконец-то дошло, что победой он обязан посоху, а не своим талантам. Но он еще не знал, что Святой Дух благословил посох на свершение добрых дел и что дурные намерения обратятся против самого Басофона. Так что он про себя поблагодарил плотника Иосифа за такой полезный подарок. Подумал он и о том, что с посохом ему отныне некого бояться, и так возгордился этим, что хвастливо заявил:
— Пусть весь гарнизон нападает на меня, я разделаюсь с ним, как с одним этим солдатом.
— Не надо преувеличивать свои возможности, — предостерег его Гермоген.
Вспрыгнув на осла, он поехал вслед за караваном, Басофон последовал за ним. Он все еще раздувался от гордости, потому что солдат так и лежал на дороге. Лошадь его исчезла: гигант, последователь Митры, воспользовавшись стычкой, завладел ею и не спеша доехал до города.
Демон Абрахас присутствовал при этой драке и поспешил в римский лагерь, чтобы оповестить всех, что последователь назареянина жестоко избил их товарища. Центурион тотчас послал группу солдат навстречу каравану, чтобы схватить смутьяна.
А тем временем Гермоген и Басофон ехали в направлении порта Саламин. Другие путешественники избегали их, так что они очутились впереди колонны. Ученик Гермеса еще больше возжелал завладеть посохом после того, что видел. И он решил вновь попытаться сломить непреклонность своего спутника.
— Дружочек, откуда у тебя этот посох? — спросил он.
— Его подарил мне на Небе святой Иосиф. Сколько раз вам повторять? Сдается мне, что вы принимаете меня за лжеца.
— Ну что ты! — запротестовал Гермоген. — И тем не менее тот, кто сделал один подарок, может сделать их несколько. Продай мне этот посох, а когда ты вернешься на свое Небо, Иосиф легко заменит его другим. И выйдет, что оба мы будем довольны.
— Я не продам свой посох даже за все золото мира. Кстати, вы не плотник, насколько я знаю.
— А ты плотник? Что ты построил? Где дом, сделанный твоими руками?
— Я плотник, — твердо сказал Басофон. — Шипы и пазы для меня не секрет.
— А это что за тарабарщина? — раздраженно спросил Гермоген. — Мои учителя — потомки архитекторов, которые возводили пирамиды. Твой Иосиф умеет это?
Пока они разговаривали, на повороте дороги показался небольшой отряд римских воинов. Заметив двух путников на ослах, они остановились.
— Эй, парень, не ты ли последователь бунтовщика Христа? Не ты ли осмелился напасть на одного из наших?
— Нет-нет, — быстро ответил Гермоген. — Я последователь божественного Гермеса.
— А тебя не спрашивают! — прорычал начальник отряда.
Басофон слез со своего осла, подошел к ним и громко заявил:
— Я — ученик и последователь Мессии, Иисуса из Назарета, и я вздул одного римлянина, обнаглевшего до того, что обвинил меня в богохульстве, тогда как я говорил сущую правду.
— Что же это за правда? — спросил начальник, гневно вздернув голову так, что чуть не свалился шлем.
— А то, что существует только один Бог, а Христос — Его воплощение на Земле.
— Один только бог? — удивился начальник. — А кто же остальные?
— Куклы!
Римляне посчитав, что говорить больше не о чем, выхватили мечи. Значит, это и есть тот одержимый, о котором они слышали? Но Басофон решительно сказал:
— Отведите меня к вашим самым главным начальникам. Я хочу говорить с ними.
— Ах ты, мелочь! — загремел капитан отряда. — Какая наглость! Да наши военачальники и не услышат твой писк.
— Тем хуже. Я не открою им секрет.
— Что за секрет?
— Только они могут понять его. А вы очень раскаетесь, если помешаете мне увидеться с ними.
Самоуверенный тон привел в растерянность офицера.
— Будь по-твоему, — сказал он и приказал солдатам посадить Басофона на круп своей лошади. Гермогена же никто не тронул. Басофон крикнул ему:
— До скорой встречи в порту!
Но ученик Гермеса думал о том, что никогда больше не увидит ни его, ни посоха, и горестно сожалел об этом. Что он значит против солдат? Его магия была ничто по сравнению с волшебным посохом. И он ругал себя за беспомощность, за то, что из-под носа уплывает такое сокровище.
Басофон, напротив, был очень доволен. Ему надоело трястись на осле, на крупе лошади поездка казалась гораздо приятнее. Прижимая к груди дар Иосифа, он не страшился никаких властей, считая, что с ним он преодолеет любые препятствия. Таким образом, прибыв в лагерь на окраине Саламина отдохнувшим и бодрым, он предстал перед центурионом Брутом.
Этот Брут когда-то служил в римской колонии в Иудее и хорошо знал еврейские обычаи. Ему уже приходилось видеть восстания зелотов, и он вынужден был подавлять их, однако, уважая добродетели предков этих бунтовщиков, он отличался большой терпимостью.
— Ну, — начал он, когда к нему доставили Басофона, — мне донесли, что ты большой драчун. Этому тебя научили? Каким же секретом желаешь ты меня облагодетельствовать?
— Для начала знайте, — решительно заявил юноша, — что я родился в Фессалии и по отцу являюсь римским гражданином.
— Кто был твой отец?
— Губернатор Марсион.
— Не он ли погиб из-за своей жены, принявшей христианство?
— Мой отец ненавидел приверженцев Мессии. Он заставил пытать мою мать до смерти. Небо покарало его за это ударом молнии. Все это чистая правда.
Центурион задумался. Слышал он об этом неприятном деле. Выходило, что секта мессионистов разделяла семьи, порождая подобные трагедии. Было от чего вздрогнуть.
— Неужели этот Мессия, о котором ты говоришь, настолько убедителен, что его приверженцы повсюду сеют раздор?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89