Альбер сообщил, что повеселился прекрасно, истязал электрическим током подозреваемых, ибо это его любимое развлечение. Затем они поссорились и помирились лишь в четыре часа, на рассвете. Марта, конечно, давно поднялась, с утра у нее были уроки, но ведь женщины вообще сделаны из железа… Альбер встал под холодный душ, чтобы прогнать сон, оделся с быстротой молнии, оставил записку жене, которая обещала в полдень прийти домой, чтобы вместе пообедать, и отправился на службу.
Ну, какого дьявола Корентэну от него нужно? Опять, что ли, устал от него? Комиссар раза два в год восставал против характера своего подчиненного и пытался его перевоспитать. Ценой примирения всегда служило быстрое и идеальное расследование какого-нибудь дела. Неужели он снова забыл пойти на какое-то совещание? Не написал какого-то письма? Стоит ли из-за этого вызывать человека в выходной день?
После первых же ста метров он понял, что оделся не по погоде. Солнце сильно пригревало, на небе собирались облака, обещающие не дождь, а парное тепло. Когда Альбер дошел до метро, он взмок от пота, а когда с пиджаком и пуловером в руках прибыл на набережную Орфевр, то уже проклинал Корентэна, желая тому поскорее очутиться в аду, и был полон решимости отчитать шефа как следует.
В здании было прохладно. Альбер почувствовал, как на теле холодным компрессом застывает пропотевшая одежда.
До одиннадцати оставалось еще двадцать минут. Он пошел в кабинет, чтобы успеть за это время прочитать показания танцовщиц.
— А ты что здесь забыл? — спросил его Буасси, запихивая в рот последние крошки завтрака. Надежды Альбера подкрепиться рассеялись, как дым. — Тебя шеф вызывал.
Лелак сделал вид, что не слышит дурацких замечаний, и начал рыться в столе.
— В чем дело? Соскучился дома?
Следовало предположить, что так будет: если на месте полный состав, то сегодня утром все двенадцать человек станут спрашивать его, зачем он явился.
— Да, — проворчал он. Встал и промаршировал в коридор.
В кабинете Корентэна было полно посторонних. Они смотрели на Альбера, как посетители зоопарка на хищника, не заслуживающего большого доверия. Кое-кто поощрительно, будто школьный инспектор на ученика, остальные враждебно.
— Альбер Лелак? — спросил мужчина лет шестидесяти, седовласый, сухощавый и выхоленный. Наманикюренные ногти, до блеска начищенные ботинки, строгий серый пиджак в скромную полоску. Альбер пожалел, что явился небритым и промолчал. Ответ, который пришел ему в голову, он счел за лучшее оставить при себе.
— Это инспектор Лелак, — прервал наконец неловкую паузу Корентэн.
— Садитесь, — произнес незнакомец.
Альбер не шевельнулся. В нем все сильнее зрело желание официально проверить документы у этого типа даже в том случае, если выяснится, что он министр внутренних дел — хотя это было невозможно, того он бы узнал — или сам Господь Бог — хотя и Бога он представлял себе несколько иначе.
— Доктор Сен-Жакоб, руководитель комиссии, созданной для расследования смерти Данило Меничетти, — сказал Корентэн.
— Кто такой Меничетти? — спросил Альбер. Один из мужчин вскочил:
— Это наглость…
— Я не считаю ваш цинизм уместным… — сказал доктор Сен-Жакоб.
Корентэн скорчил такую же мину, как тогда, когда по вине Альбера выяснилось, что он ухаживает за светловолосой девушкой с заячьими зубками из архива. Однако все же поспешил ему на помощь.
— Несомненно, ты знаешь, что два дня назад один подозреваемый при допросе, к сожалению…
Теперь Альбер по крайней мере понял. Только при чем здесь он? Какое он-то имеет к этому отношение?
— Мы слышали, что во время события вы находились в здании, — сказал Сен-Жакоб.
— Возможно, — ответил Альбер. Он сел напротив Сен-Жакоба и начал раскачиваться на стуле. Странно было сидеть в этом кабинете в качестве допрашиваемого.
— Это не ответ, инспектор. — сказал Сен-Жакоб.
— Это не вопрос, — сказал Альбер.
Он догадывался, что ведет себя вызывающе с человеком, с которым вести себя так не следует. Он сам не знал, почему это делает. Возможно, от того, что ему не дали выспаться. Или ему просто не нравилось, что его пытаются допрашивать.
«Надо запомнить это чувство, — подумал он. — Теперь понятно, почему иногда так враждебны те, кого допрашивают». Ясно одно: если у него и были шансы на повышение, теперь они уплыли. Если он будет продолжать перегибать палку, есть вероятность даже вылететь из отдела. Иллюзий на этот счет у него не было. Он знал, что его ни в коей мере не спасет то, что он здесь самый результативный сыщик.
— Вы находились в здании или нет?
— Когда это произошло?
Сен-Жакоб вздохнул. «Профессионала разыгрываешь?» — отразилось в его, глазах. Но ведь он и имел дело с профессионалом.
— В шесть тридцать пять. Вас видели, когда вы входили несколькими минутами раньше.
— Да, — сказал Альбер.
— Предупреждаю, здесь вы говорите, как на суде. Думаю, вам ясно, что это означает.
Альберу было ясно. Он сказал, что с коллегой Буасси они находились вне конторы, проводили расследование по делу об убийстве Фанфарона. За это время их дежурство окончилось. Буасси из полицейской машины сразу пересел в свою и поехал домой. Он не добавил, что его собственная машина «пежо» точно такого же типа и совершенно такого же цвета, а Буасси спешил, потому что женщина, с которой он сейчас живет, требует у него отчета в каждой минуте. Рассказал, что поднялся в контору, чтобы прочесть досье Фанфарона, но не добавил, что унес материал домой. Немного поколебался, говорить ли о звуке, который он слышал. Потом его понесло дальше, он не находил это важным и не считал нужным отрицать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65