Джонни понравились бы перемены. Он не раз предлагал это сделать, а я заявлял, что он не дорос до того, чтобы давать мне советы. И вот сейчас мы решили все перестроить. Так, как он хотел. Это все... все, что я могу сделать.
Я снова покачал головой. Покачал и кивнул.
– Лу, я хотел бы задать вам один вопрос. Я хочу, чтобы вы ответили на него, и ответили только правду.
– Правду? – Я заколебался. – А с какой стати мне лгать вам. Макс?
– Потому что вам может показаться, что нельзя сказать правду. Что это будет предательством по отношению к вашей должности и сотрудникам. Кто еще заходил в камеру к Джонни после того, как вы ушли?
– Говард заходил... окружной прокурор.
– Это я знаю – он-то и обнаружил его. С ним были помощник шерифа и надзиратель. А кто еще?
Мое сердце слегка подпрыгнуло. А вдруг... Нет, так дело не пойдет. Я не имею права поступать так. Не имею права даже пытаться.
– Не представляю, Макс, – ответил я. – Меня там не было. Однако уверяю вас: вы на ложном пути. Я много лет знаю всех ребят. Они, как и я, никогда бы не сделали ничего подобного.
Это снова было правдой. Чтобы он понял это, я смотрел ему прямо в глаза.
– Гм... – вздохнул он. – Поговорим об этом позже, Лу.
Я сказал:
– Обязательно, Макс, – и ушел.
Я поехал на Деррик-Род. Я остановил машину на обочине на вершине небольшого холма и выключил двигатель. Я сидел и смотрел на дубовую рощу, но ничего не видел. Я не видел дубы.
Через пять, а может, и через три минуты после того, как я остановился, подъехала машина, и из нее вышел Джо Ротман. Пройдя по обочине, он заглянул ко мне через окно.
– Отличный вид, – сказал он. – Вы не против, если я присоединюсь к вам? Благодарю, я не сомневался, что вы согласитесь. – Он именно так все и сказал: не останавливаясь, чтобы дождаться моего ответа.
Он открыл дверь и сел на пассажирское сиденье.
– Часто бываете здесь, а, Лу?
– Когда возникает желание.
– Вид действительно великолепный. Почти уникальный. Вряд ли где-то еще в Штатах найдется сорок – пятьдесят тысяч таких щитов, как этот.
Я против воли усмехнулся. Щит поставила Торговая палата. Надпись на нем гласила:
Вы въезжаете в Сентрал-сити, штат Техас.
Туда, где рукопожатие чуть крепче.
Нас. (1932) 4 800 Нас. (1952) 48 000
Смотрите, как мы растем!
– Да, – сказал я, – щит еще тот.
– Вы смотрели на него, да? Я так и думал. А на что еще тут смотреть, кроме дубов и маленького белого домика? Домика, где произошло убийство, – кажется, его так называют.
– Что вы хотите? – спросил я.
– Лу, сколько раз вы были здесь? Сколько раз вы спали с ней?
– Всего пару раз, – ответил я. – На то были причины. И я не настолько озабочен, чтобы спать со шлюхами.
– Да? – Он окинул меня задумчивым взглядом. – Да, я сомневаюсь, что вы спали бы со шлюхами. Лично я всегда руководствовался теорией, что, живя в достатке и изобилии, надо быть настороже и ждать от будущего подвоха. Ведь никогда не угадаешь, Лу. Можно проснуться утром и обнаружить, что приняли закон против достатка. И он будет антиамериканским.
– Возможно, к этому закону примут инструкцию, – предположил я.
– Запрещающую врать? Как я вижу, Лу, у вас склад ума не правоведа. Или вы не хотите этого показывать. В этом заключается главное противоречие. Ограничение в правах, без которого мы вполне можем обойтись. Ограничение ортодоксального типа. И чем бы мы заменили вранье? Где бы мы были без него?
– Ну, – сказал я, – я бы не стал слушать вас.
– И все же вы будете слушать меня, Лу. Будете сидеть здесь и слушать и отвечать четко, когда понадобится. Поняли? Поняли меня, Лу?
– Понял, – ответил я. – Я понял вас с самого начала.
– А я боялся, что не поймете. Я хотел, чтобы вы поняли: я могу вывалить все это дерьмо вам на голову, а вы будете сидеть и радоваться.
Он насыпал табак на бумагу, скрутил ее и провел по краю языком, потом сунул сигарету в угол рта и, казалось, позабыл о ней.
– Вы разговаривали с Максом Папасом, – сказал он. – Из этого я могу сделать вывод, что разговор был вполне дружелюбным.
– Верно, – подтвердил я.
– Он безропотно принял тот факт, что Джонни покончил с собой? Он признал то, что это было самоубийство?
– Не могу сказать, что он принял его безропотно, – ответил я. – Он интересовался, был ли кто-либо... входил ли кто-либо в камеру после меня, и...
– Ну, Лу? И что?
– Я сказал ему, что нет, что так быть не могло. Никто из ребят не сделал бы ничего подобного.
– Это многое решает, – заявил он. – Или нет?
– Куда вы клоните? – вспылил я. – Что...
– Заткнитесь! – Его голос стал жестким, потом опять смягчился. – Вы заметили, что он перестраивает ресторан? Вам известно, сколько все это стоит? Около двенадцати тысяч. Где, по-вашему, он раздобыл такие деньги?
– Откуда, черт побери, мне...
– Лу.
– Возможно, накопил.
– Макс Папас?
– Или занял.
– Не имея для того обеспечения?
– Ну... не знаю, – сказал я.
– Позвольте мне сделать одно предположение. Их ему дали. Один очень богатый знакомый. Тот, кто чувствовал себя обязанным ему.
Я пожал плечами и сдвинул на затылок шляпу, потому что у меня вспотел лоб. Но внутри у меня все похолодело, в лед превратилось.
– Лу, работы осуществляет «Конвей констракшенз». Вам не кажется странным, что Конвей выполняет работы для человека, сын которого убил его сына?
– Да он выполняет почти все строительные работы, – сказал я. – И вообще, это не он, а компания. Сам он даже молоток в руки не возьмет. Вполне вероятно, что он даже не знает об этом.
– Гм... – Ротман заколебался, а потом с несокрушимым упорством продолжил: – Это работа «под ключ». Конвей поставляет все материалы, общается с поставщиками, платит рабочим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55