— Просто замечательно. У меня мурашки пошли по коже, когда я тебя увидел. Просто у меня был тяжелый день, и я тебя не ждал, и... давай на этом закончим. Пусти меня с этого толчка, пока я в него не провалился.
— Да, милый, но...
Я приподнял кулаком ее подбородок.
— Так что? Мы об этом забудем или...
— О... — Она медлила, потом быстро кивнула и вскочила. — Мерзавец! Грубиян! Пойдем, я налью тебе чего-нибудь выпить.
В сумке у нее лежала пинта виски. Накинув на себя халат, она откупорила бутылку, и мы вместе сели на кровать, выпивая, куря сигареты и болтая о том о сем. Особенно объяснять было нечего. Я разбил лед еще в ванной. Теперь она знала, кто я такой, даже если не догадывалась об этом раньше. Она знала, что я делаю в Пирдэйле. Она знала, зачем я пригласил ее в город. И все это ее устраивало.
— Малыш Биггер, — произнесла она, глядя на меня сияющими глазами. — Малыш Биггер! Господи, милый, я столько о тебе слышала...
— Ладно, — сказал я, — значит, я знаменитость? А теперь забудь об этом и никогда не вспоминай.
— Конечно, милый! Карл...
— Я не знаю, как это сделаю. Нам придется над этим поработать. А теперь насчет денег...
Здесь она повела себя умно. Она могла бы сказать — пятнадцать или двадцать штук. И я бы ответил «да». А потом подумал бы и передал куда надо: дамочка что-то слишком много просит. Может быть, лучше просто ее прихлопнуть...
— Ах, милый... — Она напустила на себя скромный вид. — Давай не будем говорить об этом. Можешь считать, что я делаю это только... ради нас. Мы ведь будем вместе, верно? Я имею в виду — потом? И я знаю, что ты не станешь скупиться.
— Потом наступит не скоро, — сказал я. — Мне придется остаться в городе, по крайней мере до лета. Разумеется, ты можешь уехать в любое время, но я не смогу к тебе присоединиться раньше лета.
— Я могу подождать. Куда мы поедем, милый? Я хочу сказать, потом...
— Что-нибудь придумаем. Это не проблема. Если у тебя есть деньги, всегда найдется какое-нибудь место. Мы можем пожить где-нибудь годик или два, пока все не утрясется.
— А ты не... ты не думаешь, что я веду себя ужасно, Карл?
— С чего бы это? Ведь мы с тобой еще не переспали.
— Ты знаешь, о чем я говорю, милый. Ты потом не станешь думать, что я... я могла бы сделать то же самое с... Ты не будешь меня бояться, милый? Не подумаешь, что ты должен...
Я погасил сигарету.
— Послушай меня, — сказал я. — Ты слушаешь? Тогда слушай. Если бы я тебя боялся, тебя бы сейчас здесь не было. Понимаешь, о чем я говорю?
Она кивнула:
— Я понимаю. Карл, милый... — Этот хрипловатый голос: он сыплется на вас, словно сахарная пудра. — Ты не...
— Что?
Она кивнула на лампу.
Глава 10
Трудно рассказать обо всем, что случилось на следующей неделе. Столько всего произошло. Много разных вещей, которые я не мог понять — или боялся понимать. Много событий, которые обрушили на меня и тревогу, и волнение, и страх.
У меня было время. И я должен был его использовать. Босс не хотел, чтобы работу завершили по крайней мере в ближайшие десять недель, так что у меня хватало времени, чтобы как следует присмотреться к обстановке, составить план и, вообще, не особенно спешить. Но после этой первой недели — да нет, даже половины не прошло — я начал понимать, что наши с Боссом пожелания мало что значат.
Шла только первая неделя, но похоже было на то, что она может стать последней.
В эту неделю Кендэлл показал, на что он способен... во всяком случае, намекнул.
В эту неделю Джейк попробовал на меня наехать.
В эту неделю он попытался меня убить.
В эту неделю мы начали ругаться с Фэй.
В эту неделю Руфь...
Господи! Господи Иисусе, в эту неделю! Даже теперь — а о чем мне волноваться теперь? — стоит мне об этом вспомнить, как меня начинает колотить.
Но обо всем по порядку. Вернемся в прошлую пятницу, когда мы с Фэй остановились в отеле.
Она сказала, что у нее уже год не было сами знаете чего, но мне показалось, что на самом деле гораздо больше.
Под конец она наградила меня долгим поцелуем — пятьдесят поцелуев в одном — и перевернулась на другой бок. Через минуту она захрапела.
Это был не настоящий храп, больше он походил на урчание или сопение. Словно в носу у нее застряло какое-то маленькое препятствие, вокруг которого скапливалась влага, и на каждом десятом выдохе она издавала негромкое бульканье.
Я лежал рядом, настороженный и оцепеневший, и считал ее дыхание, жалея, что это не прохудившийся кран и нельзя, схватив ее за нос, затянуть вентиль. Просто лежал и считал ее дыхание, чувствуя, что каждое новое бульканье пронзает меня огненной иглой, а когда я, наконец, притерпелся к этому чер-товому звуку, она не нашла ничего лучшего, как сменить ритм. Она начала булькать на седьмой раз, потом на девятый и, наконец, на двенадцатый.
После этого интервал все удлинялся, достигнув двадцати, и под конец — господи, мне показалось, что прошло уже сорок восемь часов! — под конец оборвался и затих.
Может быть, вам приходилось спать в такой компании, вернее, пытаться спать. С человеком, который не может провести с вами ночь, не вытянув из вас все жилы. Она была из таких. Покончив со своим чертовым бульканьем, она нашла себе другое дело — без конца ворочаться в постели. Я не мог сомкнуть глаз.
Я пытался заснуть, но у меня ничего не вышло. Тогда я стал думать про парня, которого встретил в те дни, когда убегал из Нью-Йорка. Спать я не мог, поэтому мне приходилось думать.
Тогда я боялся засветиться где-нибудь в поезде, в автобусе или в самолете и решил добираться до Коннектикута автостопом. Я планировал осесть поближе к канадской границе, откуда в случае необходимости можно было легко сорваться и перебраться дальше на запад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55