Мне следовало сказать ему правду о моем денежном положении. Мне нужно было проявить подлинный интерес к нему, попытаться дать ему какой-нибудь дельный совет. А вместо этого я говорил пошлые глупости, невольно подстрекая его, а потом напился и заснул.Теперь было слишком поздно говорить ему правду: он мне не поверит. И поздно просить пощады. Он уже приготовился к убийству. И больше того — теперь он боялся пойти на попятный.Если бы только можно было каким-то образом дать ему понять, заставить его подумать об этом...Я неосознанно покачнулся. Это опасное движение, казалось, что-то сдвинуло у меня в голове, вызвало к деятельности парализованные страхом клетки мозга. И я еще раз, уже нарочно, покачнулся и сказал:— Так это тот самый нож, о котором ты говорил? Дай-ка на него взглянуть. — Я медленно протянул руку и не убирал ее, кончиками пальцев почти касаясь острого лезвия. — Ну, давай, — сказал я. — Ты же хотел мне его показать, верно? Отсюда я не могу его разглядеть.— М-мистер, я...Его рука судорожно дернулась, и лезвие описало круг. Потом, все еще не выпуская рукоятку, он положил его мне на ладонь.— Хороший нож, — сказал я. — Но знаешь что? Если его кто-нибудь у тебя увидит, то может подумать, что ты хочешь его ограбить. — Я осторожно потянул лезвие к себе и (ну не безумие ли?) предложил: — Давай выбросим его, ладно?Он отпустил нож.И я тут же швырнул его в пропасть...Около полуночи мы добрались до его городка, и его семья, простые, сердечные люди, настояла на том, чтобы я переночевал у них в доме. Между прочим, они очень обрадовались, что его выгнали из лагеря. Как раз в тот самый день его отец нашел работу для себя и для него, для своего сына, в одном и том же месте.В ту ночь нас с парнишкой уложили в одной огромной старомодной кровати. И при этом я крепко спал. А почему бы нет? Он не был преступником. Возможность и необходимость соблазнили его на легкую поживу, но я сомневался, чтобы он еще когда-нибудь уступил подобным побуждениям. А если и поддастся, то недавний опыт напомнит ему о себе и остановит.На следующее утро я поехал в Сан-Франциско, где передал машину владельцу. Своим появлением я прервал его разговор по телефону.— Мне сообщили, что вы должны были приехать еще вчера, — пояснил он. — Я подумал, не стали ли вы жертвой грабителей, и собирался вызвать дорожный патруль.— Очень рад, что вам не пришлось этого делать, — сказал я. Глава 22 Военный бум или, скорее, бум, предшествующий скорой войне, только начинал ощущаться в Сан-Диего. Пока же по-прежнему царила безработица. Цены, следуя древнейшим законам экономики, значительно опережали уровень зарплаты.Мы, семеро — мама, Фредди и моя семья, — вынуждены были переселиться в тесную квартирку из трех с половиной комнат. Заработка Фредди как оператора на телефонном узле едва хватало на квартирную плату. Следовательно, на мне лежала задача по обеспечению наших остальных насущных нужд, и я отвечал на этот вызов весьма слабо.Я очень гордился тем, что мне присудили грант на исследование — всего лишь один из двух грантов, ежегодно назначаемых Соединенными Штатами. Для человека без ученой степени это невиданная честь, а та область, в которой мне предстояло проводить исследования, — торговля недвижимостью, — была очень важна. Немедленная финансовая отдача была не очень высокой, но не это имело значение. На основании моих изысканий планировалась книга, которая дала бы мне солидный гонорар. И не только это; вполне возможно, что я мог бы получить академическое признание — почетную степень. Может, даже звание доктора. Я, Джим Томпсон, самый посредственный ученик средней школы, вечный студент-неудачник — этот Джим Томпсон канет в Лету, как и его болезненные воспоминания и мучительная неуверенность в себе. А его место в этом мире займет самоуверенный и преуспевающий доктор Томпсон!Испытывающий давнюю неприязнь к дешевым эффектам, я не стал бы чересчур уж пользоваться этим званием. Но я отчаянно нуждался в том, что оно давало, — возможность опровергнуть невыносимый подтекст длинного списка моих неудач. Если только, говорил я себе, если бы только на этот раз мне удалось достичь этой степени — чести, возданной мне не по счастливой случайности и справедливо заслуженной; если бы мне удалось на этот раз выполнить работу, которая поддержала бы мое самолюбие и гордость, в то же самое время солидно вознаградив меня...Но всего через несколько дней после нашего водворения в Сан-Диего я получил дурную весть. Предвоенный бум вместе с его невероятным оживлением экономики сделал или сделает тему моего исследования устаревшей и ненужной. Просторный дом из шести комнат — наша мечта — навсегда исчез. Как и специалист по строительству, зарабатывающий доллар в час. «Крайне сожалеем, вы не должны рассматривать это как неодобрительную оценку ваших исследований и статей... но книга не может быть опубликована».Я вновь начал искать возможность где-то подработать.И ничего не мог найти — никакой мало-мальски квалифицированной работы или хотя бы отчасти прилично оплачиваемой. Я был в отчаянии, чувствовал себя раздавленным, и понимал это. Потеряв аппетит и сон, пристрастился к выпивке, из-за безденежья отдавая предпочтение дешевому вину. Пагубная привычка, конечно, сказывалась на моей внешности. Кроме того, я так пропитался вином, что от меня за версту несло перегаром.Я пресмыкался перед работодателями («Хоть что угодно, мистер, ради бога!»). Моя семья едва не умирала с голоду, когда мне посчастливилось наконец найти работу.Один из самолетостроительных заводов Сан-Диего приступил к реализации программы по интенсивному расширению производства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55