Он проснулся среди ночи и обнаружил, что она уже ушла, оставив на подушке записку. Митч так разозлился, что чуть было не позвонил ее работодателям, и удержался только потому, что в последний момент решил не ставить жену в неловкое положение.А те даже и не знали, что она замужем. Ее беременность, едва не ускользнувшая от глаз Митча, для них так и осталась незамеченной. Время, требуемое для родов, Тидди взяла под предлогом долгой поездки на похороны близкого родственника. Компания, в штате которой она состояла, твердо придерживалась правила не брать на работу замужних женщин. Поэтому Тидди строго-настрого запретила Митчу звонить ей или появляться у нее в конторе.Как бы то ни было, он решил пока все оставить так, как оно есть. Митч любил находиться с малышом и заботиться о нем. Кто-то же должен зарабатывать деньги, а у него в это время не было работы.Митч взвалил на себя бремя хозяйства и стал бессменной нянькой у сына. Он много читал, упорно и долго работал с игральными костями. В погожие дни усаживал Сэма в детскую коляску и вывозил дышать свежим воздухом. Через некоторое время эти прогулки стали приводить Митча в особые номера отелей, задние комнаты бассейнов, бакалейные лавчонки — словом, туда, где можно было найти азартную игру в кости.Он все больше и больше преуспевал в этом занятии. Правда, ему было еще далеко до того, каким асом он сделался впоследствии, но все же был уже довольно искусным игроком. Часть своих выигрышей Митч помещал в банк, а остальное пускал на хозяйственные расходы. Это давало ему чувство некоторой независимости: по крайней мере, он сам себя содержал. Но до полного удовлетворения было еще далеко.Митчу нравилось быть с ребенком — это уж точно, но карьеры из этого не сделаешь. Он неплохо управлялся с костями, но оставался нерешенным главный вопрос: где и с кем?Места, в которых Митч околачивался, вызывали у него отвращение. Это были притоны, а их посетители — дешевая, грубая публика. Еще лет десять посещения таких мест и, чего доброго, начнешь привыкать к этим людям, находить их привлекательными.Это были мелкие биржевые игроки, нечистые на руку бездельники, перебивающиеся случайными заработками, словом, отстои общества. Митч понимал, что, вращаясь в их среде, он неизбежно рано или поздно станет точно таким же. Но если вы не хотите выйти в тираж, то надо быть там, где ворочают большими деньгами и играют по-крупному.Однако что было делать с Тидди? Митч любил ее и хотел, чтобы она была счастлива. Он не боялся жены в прямом смысле этого слова, но его бросало в дрожь при одной мысли разозлить ее по-настоящему.Однако вышло так, что ему ничего не пришлось делать, потому что Тидди тоже перестала устраивать та жизнь, которую они вели. Однажды утром она объявила, что они снимают дом и в нем будет домработница — она же и нянька, так что Митч может устроиться на работу.— Меня не волнует, какая это будет работа, — сварливо уточнила она, — лишь бы ты нашел ее побыстрей.— Но... но это именно то, что я все время порывался сделать, — взорвался Митч. — Не ты ли постоянно настаивала, чтобы я оставался дома и...— А теперь не настаиваю! Какой толк держать тебя дома, если мне никогда не удается побыть с тобой? Когда я на работе, ты спишь, а когда я готова для постели, ты или убираешься, или идешь гулять с ребенком, или делаешь еще что-нибудь в этом роде.— Я знаю, но...— Лучше бы тебе не спорить со мной, Митч Корлей! Найди-ка себе работу, как у меня, по ночам. Тогда мы, может, будем видеться всю неделю, а не только по уик-эндам.Митч сделал так, как ему было велено. Работа швейцара в отеле, которую он нашел, была не слишком обременительной, хотя и не очень прибыльной. Но деньги на тот момент не были самым важным фактором: нехватка наличных компенсировалась другим.Митч хоть и носил ливрею, но на самом деле работал на гараж, обслуживающий отель. А так как таксомоторная компания, имеющая здесь свой филиал, не могла себе позволить держать в штате лишнего начальника, который руководил бы всего одним человеком, то Митч в некотором роде был сам себе хозяином. К тому же (и это в высшей степени льстило его самолюбию) его больше не называли «парнем». Будучи изъятым из категории безликих служащих, он стал личностью — человеком с именем, с которым консультировались и к которому не без уважения обращались по таким важным вопросам, как содержание ультрадорогих машин.От двух до шести утра работы было мало, а то и вообще никакой. Митч мог спокойно сидеть в своей клетушке и читать или болтать с постояльцами отеля, которых одолевала бессонница. Одним из наиболее частых его собеседников был коротышка неопределенного возраста, с глазами, таращившимися за толстыми линзами очков, и копной жестких, словно проволока, волос серо-стального цвета. В самом начале работы Митча он озадачил его вопросом.— Если вы привратник, — поинтересовался коротышка, говоря со слабым акцентом, — то почему вас называют стартером?— Я это выясню, — ухмыльнулся Митч. — Спросите меня завтра утром.— Ладно. — Мужчина кивнул, как бы соглашаясь, а затем едва ли не втиснулся в клетушку Митча. — Зачем вы читаете книгу по современному искусству? Вас кто-нибудь спрашивал о нем?Митч ответил, что выбрал ее сам. Просто слышал, как какие-то важные особы рассуждали о современном искусстве, и решил, что и ему неплохо бы узнать о нем побольше.— Все-таки получается, что вы делаете это не по собственной инициативе, а с чужой подачи?— Ну что ж, может быть. Хотя не совсем. Как можно узнать, интересно это тебе или нет, если не имеешь понятия, о чем идет речь?Мужчина пристально посмотрел на него, затем качнул копной волос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67