Он казался ей паразитом, которого надо было заставить работать. Ее шокировала глупость, маскирующаяся под гордость, или то, что она считала глупостью: полное нежелание принимать новый язык и новый, возможно лучший, стиль жизни. Сознательная изоляция пугала ее, и Кэрол чувствовала, что это может привести к трагедии.
Поскольку родственники были к ней добры или хотели казаться добрыми, то она в свою очередь пыталась на них походить. Она даже была готова поверить, что они правы, а она нет. Но простого усилия и желания было недостаточно. Они обвиняли ее в отказе от веры, хотя она никогда не знала ее постулатов. Их своеобразная тирания оказалась ничуть не лучше той, от которой она сбежала в Америку, и в конце концов ей пришлось покинуть их.
Жизнь вне общины беженцев оказалась непростой. В мире, в котором она очутилась, предубеждений было ничуть не меньше. Но бывало и по-другому. Находились люди, которым не было дела до того, кем она была раньше. Они — исключение, и миссис Диллон, можно сказать, лучший пример, — она принимала ее такой, как она есть, сейчас.
Она увидела, как миссис Диллон с обычным надменным выражением лица идет между столиками. Кэрол торопливо поставила чашку и вскочила.
— Миссис Диллон, пожалуйста, присядьте. Угостить вас чаем? Или кофе? Хотите что-нибудь съесть?
— Нет, — улыбнулась Лилли, усаживая ее обратно на стул. — Я сегодня не останусь в больнице и перед уходом хочу с вами поговорить.
— Что-нибудь не так? Я все делаю, чтобы...
— Все в порядке, вы отлично работаете. Все просто прекрасно, — заверила ее Лилли. — Возьмите себе еще чаю, если хотите. Спешить некуда.
— Нет, спасибо. — Кэрол покачала головой. — Уже почти шесть, и другая сестра...
— Другой сестре я тоже плачу, — отрезала Лилли. — Она работает на меня, а не на больницу. Если не хочет посидеть лишние полчаса за дополнительную плату, может взять расчет.
Кэрол кивнула и что-то вяло пробормотала. С такой миссис Диллон она еще ни разу не сталкивалась. Лилли снова улыбнулась:
— Расслабьтесь, Кэрол. Мне нравится, как вы работаете. И сами вы мне нравитесь. Надеюсь, что и я вам тоже. Я и мой сын.
— О, вы мне очень нравитесь! Вы так хорошо ко мне относитесь.
— Почему у вас нет постоянной работы? Как так вышло, что вы работаете как вспомогательный персонал?
— Ну... — Кэрол замялась. — Почти в каждой больнице обучают собственных сестер, а я ничего не заканчивала. Потом, постоянная работа, например у врача, требует определенных навыков, которых у меня нет. Часто нужно вести бухгалтерию, уметь стенографировать...
— Понятно. Ну и сколько вы получаете за ваши дежурства? Нормально?
— Обычно я получаю немного, — серьезно сказала Кэрол. — Все зависит от того, сколько дежурств мне дадут, а обычно их по пальцам можно пересчитать. Потом, если регистрируешься как медсестра, надо платить взносы. Но все равно... мне хватает. Когда я больше узнаю и лучше буду понимать английский...
— Ну разумеется. Сколько вам лет, Кэрол?
— Двадцать семь.
— О! — удивилась Лилли. — Я бы и не подумала.
— Я ощущаю себя гораздо старше. Как будто жила вечно. Да, мне двадцать семь.
— Ну хорошо. А друг у вас есть? С кем-нибудь сложилось? Нет? — Лилли подумала, что это тоже странно. — Послушайте, у такой девушки, как вы, от ухажеров, наверное, отбою нет.
Кэрол покачала головой; она выглядела очень важной и оттого немного смешной. Она снимает меблированную комнату и не может достойным образом принять молодого человека. Ко всему прочему, у нее нет четкого графика и она должна выходить на работу, когда вызовут, а при такой ситуации невозможно что-то планировать или брать на себя какие-то обязательства.
— И еще, — краснея, закончила она, — молодые люди пытаются делать некоторые вещи. Они... часто я очень смущаюсь.
Лилли слегка кивнула, чувствуя странную нежность к этой девушке. В ней было что-то настоящее, то, что существовало в иной реальности, в светлом и честном мире. Возможно, при иных обстоятельствах Лилли тоже могла бы стать прямодушной и честной — и настоящей, как Кэрол. Но, мысленно покачала она головой, к лешему все это.
Она такая, какая есть, и Рой стал таким, какой есть. С этим ничего не поделать, даже если бы и захотелось что-то изменить, но, возможно, было еще не поздно...
— Наверное, вы удивлены, что я сую нос не в свои дела. Вот все выспрашиваю про вас, — сказала Лилли. — Дело вот в чем. Я боюсь говорить, что с сыном все будет в порядке, боюсь сглазить...
— Я уверена, что он поправится, миссис Диллон...
— Не надо! — резко сказала Лилли и постучала по деревянному столу. — Сглазите. Скажем так: когда — и если — он выйдет из больницы, мне бы хотелось, чтобы вы еще некоторое время за ним ухаживали. В смысле, у меня дома. Как вам такое предложение?
Кэрол с готовностью кивнула, глаза ее загорелись. Уже больше двух недель она работала у миссис Диллон; никогда раньше ей не приходилось так долго служить у одного человека. Вот будет здорово, если она вправду и дальше сможет работать у миссис Диллон и ее славного сына.
— Вот и отлично! — сказала Лилли. — Значит, договорились. Теперь мне нужно бежать... Вы что-то хотели?
— Я просто хотела узнать, — смутилась Кэрол. — Я думала, вдруг мистер Диллон не хочет, чтобы я работала. Он всегда очень добр, но... — Она замолчала, не зная, как выразить то, что она имела в виду, не переходя границ приличия.
Лилли озвучила ее мысль:
— Имеете в виду, что Рой злится на меня? Что бы я ни делала, он всегда сделает наоборот, просто потому, что я так делаю.
— Нет, я не то имела в виду. Вернее, не совсем это. Я хотела сказать...
— Примерно то же самое. — Лилли улыбнулась, делая вид, что ее это не заботит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47